Борис Базунов - Три фута под килем

Да и стоянка катера не единственная проблема. Как говорится, условие это необходимое, но далеко не достаточное. Без ужина не обойтись? Нет. Значит, нужен валежник. Палатку на сырое место не поставишь. Выходит, ищи пригорок. А комары? Попробуй их со счета сбросить! Известно, что небесные создания предпочитают иметь дело со спящими и не пропустят случая превратить отдых в ночной кошмар.

Вот и размышляли мы о вещах прозаических средь Волги на пути к Ярославлю. Мы только заправились горючим. Все десять канистр и бак залиты под пробки. Осадка, разумеется, выше нормы. Катер тяжело разрезал форштевнем гладь реки, на которой тихо играли предвечерние блики. Не устаем любоваться волжскими берегами. Живописно вырастают из зелени небольшие домики, купола церквушек. «Володаровка, Копаево, Песочное, Тутаев, Константиново-Волжское», — читали названия пристаней.

— А где будем ночевать?

Рассматривали в бинокль каждую излучину берега, каждый островок. Ничего подходящего. То мокро, то голо, то мелко. Катер выделывал зигзаги, бросаясь от берега к берегу. Мы беспокойно ерзали на сиденьях.

И вдруг видим речку! Высокий берег. Могучий сосновый бор. И это в восемь часов вечера! Непостижимо! Но зря кричать «ура» не стали. Еще проверить надо, что за речка и можно ли в нее войти.

Направили катер в устье. Пошли на самом тихом ходу. Борис лег на палубу и, погружая шест в воду, измерял глубину. Ширина речки метров шесть, не больше. Старались нащупать самое глубокое место. Шест непрерывно в воде. А речка-то глубока! На середине — больше полутора метров. Не речка, а подарок!

Однако мы тут не первые. За поворотом, уткнувшись в берег, стояла дюралевая лодка со старательно выведенным названием — «Голубая стрела».

Трое на берегу шумно приветствовали наше появление в своих водах. Мужчина гигантской комплекции с лысиной во всю голову, несомненно капитан «Голубой стрелы», представил свой экипаж, состоящий из двух матросов. Один матрос приходился капитану женой, другой — сестрой. Экипаж успел уже проделать большой объем кули-парных работ, отчего над оврагом стоял аппетитнейший запах жареного.

Скоро мы получили приглашение на товарищеский ужин. И, не заставив долго упрашивать себя, присели у чужого костра.

У капитана была только одна, видимо, обязанность на суше — говорить. Мы узнали, что «Голубая стрела» прилетела из Москвы, что спустили ее на воду в Ярославле, что стаж капитана исчисляется двумя сутками. Матросы не перебивали капитана, пока он употреблял местоимения во множественном числе. Но стоило ему перейти к перечислениям личных заслуг, как насмешки градом посыпались на его неприкрытую голову. Экипаж «Голубой стрелы» высказал о капитане все, что думал:

— Он далек от совершенства. Захватил с самого начала штурвал. Всеми командует. А плывем черепашьим темпом. Нас буквально все обгоняют!

Пришлось взять под защиту Дмитрия Алексеевича. Мы постарались объяснить, что при данном составе экипажа «Голубая стрела» быстрее не поплывет. Для пущей убедительности выложили на бумаге свои знания в области гидромеханики.

— Вот предел скорости, — изобразили мы кривую. — Лодка будет глиссировать, если на каждую лошадиную силу мощности мотора приходится не более двадцати пяти килограммов веса. Мотор — десять сил. Значит, вес лодки с пассажирами должен быть равен двумстам пятидесяти килограммам. А что у вас? Дмитрий Алексеевич один весит…

— Сто пятнадцать, — с готовностью сообщил капитан.

— Да плюс вес женщин…

Здесь мы, кажется, вышли за рамки приличия.

Матросы отказались назвать свой даже суммарный вес, зато быстро подсчитали, что, списал капитана на берег, можно значительно повысить скорость судна. Дмитрий Алексеевич был возмущен вольнодумством подчиненных. Но какую добродетель мог он противопоставить своим ста пятнадцати килограммам?

В самый разгар спора на речке показался еще один корабль. Фанерная шлюпка с подвесным мотором лихо промчалась по узкой протоке. Двое молодых парней облюбовали место чуть правее нашей стоянки и принялись выгружать туристский скарб. Но не успел смолкнуть их мотор, как снова загудела река. На этот раз в устье направлялась целая флотилия. Четыре моторки протискивались в глубь оврага.

Шумом и гамом наполнился берег. Со всех сторон заговорили портативные приемники. От раскатов задорного смеха с сосен падали шишки.

Но догорели костры. Непроницаемой тьмой отгородилась река. Над ее низким берегом бродили уже туманы. Все застыло, встречая ночь.

Тихо, чтобы не разбудить чуткие камыши, подошли мы к катеру. Каждый вечер, прежде чем зашнуровать палатку, оказывались мы у воды. Как же не навестить своего товарища по путешествию? На прощание покачали его палубу, потрогали швартовые. Спокойной ночи, дружище.

…Рассвет глянул в марлевое оконце палатки. Захватив полотенце, наперегонки бросились к реке. Но что с катером? «Горизонт» странно покосился на левый борт. Кто втащил его на берег?

Растерянно стояли около катера. И вдруг зародилось страшное подозрение: речка-то обмелела! Она намного ^же, чем вчера. Прошли поперек русла. Так и есть! Воды по колено! Значит, посадила нас на мель Рыбинская плотина. Ночью перекрыли затворы гидроузла, и уровень Волги понизился.

Нам говорили о падении уровня в реке. Но как-то не придавали этому значения. Рассказывали даже, что уровень Рыбинского водохранилища меняется порой на 10–12 метров! Какое, однако, думали мы, имеет это к нам отношение? Оказывается, самое прямое.

Как же все-таки вырваться из этой западни? Ждать, когда гидротехники снова запустят турбины? Но когда они это сделают? К вечеру? А может, через неделю?

С грустью прикинули: до Волги по мелководью метров семьдесят пять.

Скоро все население берега собралось возле «Горизонта». Нам сочувствовали. Кто-то предложил разгрузить катер. Хорошо. Канистры с бензином, инструмент, запчасти, продовольствие — все, что можно было вытащить из катера, перенесли на берег. Передавали вещи по цепочке — из рук в руки.

Потом началась игра в «тяни-толкай». Катер заметно продвигался вперед, что придавало всем новые силы. А самый трудный участок был в устье. Песочный барьер перегородил тут русло. По воде шли, не замочив колен. Все же проволокли катер.

Наконец Волга легко подняла «Горизонт», и он снова етал легким, изящным, стремительным. Отдав якорь, отправились за разбросанными но берегу вещами. А в это гремя из речки-западни на всем ходу выскочила «Голубая стрела», за штурвалом которой сидел ее могучий капитан.

Знакомые и незнакомые часто спрашивают нас, какую лодку выбрать для похода? Казалось бы, для тех, кто не раз выходил в плавание, нет ничего проще дать дельный совет. Однако подобным вопросом вы поставите в тупик самого маститого водномоторника. И любопытно еще: от ответа обычно никто не уклоняется. Наоборот! В журналах, книгах, туристских альманахах можно найти множество статей, авторы которых высказывают свое мнение, рекомендуют, поучают. Страницы пестрят многочисленными фотографиями, схемами, характеристиками. Издателям, по-видимому, все ясно. «Пожалуйста, — предлагают они, — катера, лодки, моторы. Выбирайте, что нравится». А читатель только руками разводит. Совсем не по душе ему такое разнообразие. «Зачем, — говорит он, — столько лишних слов, наборы чертежей и всяких премудростей? Вы дайте нам одну лодку и скажите: вот она — самая лучшая!»