Борис Базунов - Три фута под килем

Трудно сказать, когда появился на водной дороге первый бакен. Возможно даже, что сами лоцманы стали оставлять на стремнинах свои вехи — палки, шесты, плоты из бревен — для ограждения наиболее опасных участков. А может, судовладельцам надоело считать убытки от разбитых на порогах барж. Наняли они людей, чтоб вывешивали они ночью огни — ориентиры для рулевых.

Так на реку пришел человек новой профессии — бакенщик. На берегу поставил он домик. Весельная лодка, три-четыре бакена с керосиновыми лампами — вот все хозяйство речного сторожа. Утром погасить, а вечером зажечь лампу, промерить глубину и, если нужно, передви нуть бакен на новое место — хитрая ли работа? И что удивительно: вот этот-то бакенщик вытеснил с реки лоцмана! Да, лоцманы оказались не у дел. В их феноменальных способностях больше не нуждались. За штурвал мог встать простой смертный.

Изменилась река. Иным стало судовождение. На смену лоцманам пришли штурманы. Им служат современные приборы — дальномеры, пеленгаторы, эхолоты, локаторы. Ну, а как же бакенщик? Что делает он сегодня? Живет таким же отшельником? Все так же с заходом солнца отправляется зажигать керосиновый фитиль? Сбрил ли он, повинуясь времени, свою бороду?

— Бакенщик? — переспросил нас начальник Горьковского бассейного управления Иван Иванович Иваницкий. — Такой профессии уж нет на Волге. Бакены есть. А бакенщиков нет, как нет прежней Волги с перекатами да мелями. Не по плечу бакенщику теперешние просторы.

— А кто же зажигает бакены?

— Электроника… Она хозяйка на реке. Теперь бакенщик изучает электронику.

Одного такого бакенщика, который стал электронных дел мастером, мы встретили в Горьком. Он возглавлял электронную лабораторию, уместившуюся на дебаркадере, что стоит в самом устье Оки.

«По штату» Александр Иванович Кочеров числится начальником лаборатории, но вместо письменного стола предпочитает верстак. Уже немолодой человек, Александр Иванович много лет дружил с наковальней и молотком. А его самым большим увлечением было радио. Сорок лет назад построил он свой первый детекторный приемник.

Но судьба Кочерова сложилась так, что стал он не радиоконструктором, а бакенщиком. Три десятка лет работал он на изыскании водных путей, промерял глубины рек, обставлял фарватер судоходными знаками. И только в свободное время занимался радиотехникой.

Пришло время, когда в пароходстве заинтересовались не специальностью, а увлечением Кочерова. Электрический свет только пришел на реку. Александру Ивановичу предложили стать электрификатором речной обстановки. А это значило: вылить керосин из всех бакенов и установить на знаках электролампы. Чтобы в дневное время зря не расходовать электроэнергию, на бакенах приспособили обычные выключатели. Повернешь его — горит свет, еще раз повернешь — гаснет. Нетрудно заметить, что работа бакенщика после этой технической революции осталась примерно такой же, что и в керосиновый век. Но электричество таило в себе безграничные возможности.

Первая автоматическая установка на бакене представляла часовой механизм с выключателем. В определенное время срабатывали контакты реле и над рекой появлялись или исчезали огни. Автомат обслуживал самого себя целую неделю. Однако часовому механизму веры особой не было. Бакенщик ежедневно навещал автоматы, проверяя, «не забыли» ли они про свои обязанности.

И вот на помощь призвали электронику. Бакен превратился в робота с фотоэлементом на полупроводниках. За такой автомат можно не беспокоиться. Он не боится ни сырости, ни ударов, ни холода, ни жары. Его не надо настраивать на время восхода и захода солнца, постоянно поправлять. Он подчиняется только световой команде: светло — выключает бакен, темно — включает. А почему темно — от наступления сумерек, от нависшей тучи или от солнечного затмения, — он не интересуется.

Александр Иванович Кочеров — один из тех, кто взялся сделать на всем протяжении Волги судоходную обстановку автоматической.

Ныне автоматы стали на Волге столь же привычны, как светофоры на уличных перекрестках. А бывший бакенщик уже подумывал о новом источнике света. Александр Иванович решил заменить электрическую лампочку накаливания газосветной трубкой, чтобы судоводители видели предупредительный огонь бакена на большом расстоянии. Речной знак с газосветной трубкой легко различим на семь-восемь километров. А прежний видится на расстоянии вдвое меньшем.

Мечта А. Кочерова близка к осуществлению. Около тысячи газосветных огней горит только на одном Горьковском участке Волги.

— Трудно было с этими светлячками, — вспоминает Александр Иванович. — С береговыми знаками все обстояло проще: подвели промышленную линию переменного тока — и дело сделано. А с бакенами пришлось повозиться. Что возьмешь от аккумуляторных батарей? Как постоянный ток превратить в переменный и повысить напряжение? Ведь для газосветной трубки требуется тысяча вольт! Научные работники из института отговаривали: громоздко получится, дорого и не подойдет для плавучего знака.

Но газосветная трубка взяла верх над электролампой.

Александр Иванович задумался, подошел к окну плавучей лаборатории и, улыбаясь, указал на бакен:

— Вот он, наш подопытный. Второй год несет службу, «подмигивает» кораблям: мол, все в порядке. И ни разу не перепутал день и ночь.

— Но следить все же за ним приходится?

— Пока да. Раз в несколько дней проверяет путевой катер свой участок. А участок не маленький — почти полтораста километров из конца в конец. Но наблюдать надо. Слишком большая ответственность лежит на бакене.

А потом Александр Иванович сказал:

— Я хорошо представляю себе бакен будущего, самого недалекого. Это будет бакен-робот. Мы научим его подавать сигналы, покажем место, где он должен находиться, а следить за собой он будет сам. Упадет напряжение в аккумуляторной батарее, потеряет чувствительность фотоэлемент или столкнет его с места проходящий мимо плот — бакен подаст радиосигнал: «Прошу помощи». Примет сигнал бакена диспетчер, и через несколько минут над рекой повиснет вертолет речных мастеров…

Ну как не поверить бывшему бакенщику, который зажег неоновый огонь над рекой? Ведь такие, как он, фантазеры дерзостью своей мысли осветили Волгу, заставили электронику служить судоходству.

Когда на подступах к Горькому увидели за небольшим полуостровом затон с корпусами судов, мы не сомневались, что перед нами одна из старейших верфей России — завод «Красное Сормово».

Сто лет назад в небольшом волжском поселке спустили на воду первый пароход «Астрахань» с машиной сорок лошадиных сил. Сколько разных судов с той поры вышло на речной простор из заводского затона!