Борис Базунов - Три фута под килем

Немало кораблей построил Андрей Александрович. Почти полсотни лет трудится на заводе. Это кое-что значит! Бармин был главным строителем первого каспийского парома. И он же провел морской корабль от Горького до Баку. То плавание было не из легких. Мосты, камеры шлюзов, мели, развороты — каждый километр пути требовал от речников героических усилий. Пришлось снять мачты, часть надстроек, максимально разгрузить судно. Три мощных буксира вели морской корабль по реке. Все волжские суда уступали дорогу каравану, готовые прийти на помощь сормовскому «младенцу». Но помощи не понадобилось. И самой высокой наградой для главного строителя была благодарность каспийских моряков.

Если дизель-электрический паром — это гигант надводной индустрии, то что сказать о судне, палуба которого величиной с футбольное поле? А на огромной площадке установлен еще стреловой кран. Таков надводный кран — еще один сормовский исполин. Притом небывалой грузоподъемности — 250 тонн! Что будет делать этот Гулливер? Какие грузы положит он на свою палубу?

Андрей Александрович Бармин поясняет:

— Это очень интересное судно. Судно-градостроитель. Но города, которые будет оно строить, не совсем обычные. Под их фундаментами будет плескаться морская волна. Я имею в виду города нефтяников, что стоят над Каспием далеко от берега. Раньше трудновато было их сооружать. Много времени и сил уходило на постановку железобетонных опор. Крановое же судно подвезет с десяток таких опор на морскую стройку и поставит их на место.

Мы видели вереницы чертежных столов в конструкторских бюро. На ватмане бесчисленные линии и цифры. В тишине светлых залов рождались корабли будущего. Пойдут ли они по мелководью или по большим глубинам, пойдут ли груженные тысячей тонн или всего десятью — в них воплотится все самое лучшее, чем богато отечественное судостроение.

Путешествие по корабельному городу подарило нам еще один сюрприз. Когда спустились к реке, где стоял наш «Горизонт», рядом с ним покоилось на воде странное сооружение. Катер не катер. Самолет не самолет, хотя с воздушными винтами. Глиссер? Да нет! Обводы совсем не такие. Гидросамолет? Но где у него крылья?

Вдруг этот гибрид катера и самолета вздрогнул. Вскипела вокруг вода. Бешено закрутились пропеллеры, и он, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, рванулся на середину реки. Это же судно на воздушной подушке!

Не думали, что придется увидеть эту сормовскую новинку. Потому и донимали вопросами главного инженера завода Александра Андреевича Брызгалова, когда побывали у него в кабинете. Рассказывал он об этом вездеходе с гордостью. Еще бы! Судно, у которого огромное будущее. В скорости оно крылатым кораблям не уступает. К тому же не боится ни мелей, ни порогов, ни топляков. Если понадобится, «переплывет» песчаный остров, поднимется над плотами. На таком корабле можно даже открыть зимнюю навигацию. Да, именно зимнюю! Когда опустеет река и уйдут в затоны корабли. Право, не так-то просто представить, как в тридцатиградусный мороз к заснеженной пристани пришвартуется теплоход. Пассажиры, понятно, в шубах и шапках-ушанках. Займут они свои места, раздастся протяжный гудок, и судно уйдет в очередной рейс. Самое интересное, что это не «зимняя сказка», а реальность! Волжане уже были свидетелями подобного чуда. И это только первые полеты судна на воздушной подушке, но шаги уверенные, многообещающие.

Сормовский берег остался за кормой. Мы снова на волжском стрежне. Пенится, клокочет волна позади. Как вокруг сормовского вездехода на старте. Конечно, мы еще во власти впечатления от удивительного судна с воздушным винтом. Какой из нынешних кораблей может соперничать с ним? И нам стало немножко грустно. И мы нашли, что наш дружище «Горизонт» не так уж хорош. Ему определенно чего-то не хватает. То ли такого же винта, то ли крыльев, то ли реактивного двигателя. Поняли мы после, в Сормове: устарел, к сожалению, наш катер.

Вот бы нам «подушку»! Завернули бы в тот ручей. Не стали бы объезжать отмели. Любой берег доступен! Любой водный разлив! Самые дальние уголки страны стали бы ближе и доступнее. На таком судне к лесникам проберешься, к геологам — в тайгу, на неизвестные озера. И не на крыльях фантазии, а на корабле сормовской марки.

Вставать в пять утра не хотелось. В такой час трудно размуровывать себя из спального мешка. Но мы вырвались из его нежных объятий, напялили куртки и сошли на берег. В пять утра у нас свидание. На набережной Оки должен появиться Николай. Может, для вас это имя ничего не значит, но для нас Коля Савин — залог всякого благополучия. Непременный участник наших прежних водных путешествий, Николай всегда был центральной фигурой на корабле. И не потому, что он высокого роста и умеет вязать морские узлы, разжигать костер в любую погоду, мастерить из консервной банки эхолот… У Коли всегда при себе хорошее настроение. Если кто недостаточно понимает значение слова «оптимист», то только потому, что незнаком с инженером Савиным.

Мы тоже не нытики. Но перед Колей пасуем безоговорочно. Походная жизнь без его громового голоса и раскатистого смеха, без его шуток и неистощимой фантазии все равно что комната без электрического света. А как Коля поет! Правда, иначе, чем Робертнно Лоретта или Муслим Магомаев. И не побоимся сказать, что хуже. Но в отличие от знаменитостей Николай не претендует на овации публики.

А как Коля готовит жаркое! Он уверяет, что никто не обучал его кулинарному искусству. Так же, впрочем, как никто не преподавал ему уроков по шитью парусов и вязке морских узлов. Откуда же у него такой разносторонний талант? Это всегда оставалось для нас загадкой.

У него рюкзак как у истинного волшебника. Он может достать из него заморские пряности, дефицитные гайки с винтами, шампур для шашлыка. Не было еще такого, чтобы забыл что-нибудь Коля или не предусмотрел.

И хоть до сих пор удачно протекало путешествие, хоть мы сами справлялись с походными обязанностями, но нам не хватало Савина. Переживал и Коля. По независящим от него обстоятельствам он не мог плыть с нами с самого начала. И вот, получив наконец отпуск, догнал нас в Горьком.

Мы грелись на солнышке и ждали Савина. Он появился на набережной с легендарным рюкзаком за спиной. Безукоризненный светло-серый костюм, ослепительной свежести рубашка, отполированные ботинки надежно маскировали этого любителя странствий.

Савин прошел мимо, не обратив на нас внимания.

— Коля! — тихо и безнадежно позвали мы.

Николай обернулся. Безоблачное чело его омрачилось. Вероятно, ему стоило немалого труда узнать друзей в полусонных и небритых людях, стоявших на набережной.