Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 4

Пешель, который, подобно Кунстману, без должных оснований считает немногие касающиеся Китая разделы рукописи Копти позднейшими вставками [110] О. Рesсhеl , op. cit., S. 166 (примечание 6). , выдвинул возражение, на первый взгляд довольно убедительное [111] Ibidem. См. также «Abhandlungen zur Erd- und Völkerkunde», Leipzig, 1877, В. I., S. 181. . Он полагает, что, побывав в Китае, Копти не мог бы назвать тогдашнего императора великим ханом. Ведь этот титул носили только чужеземные монгольские правители, а их во времена Конти в Китае уже не было. Однако и этот довод неоснователен. Титул «великий хан» Андрей из Перуджи (см. т. III, гл. 131) впервые латинизировал в 1326 г., передав его в поразительно странной форме « magnus canis » («великая собака»). Позднее он часто появлялся в этой форме и благодаря Поло стал, так сказать, долговечным обозначением китайского императора, продержавшимся по меньшей мере 200 лет. Еще Колумб 21 октября 1492 г. записал в своем судовом журнале: «Я решил сойти на землю и посетить город Гуйсай, чтобы передать великому хану письма их высочеств» [112] «Raccolta Columbiana», Roma, 1892, t. I, 1, p. 28. . А вот и другая его запись, сделанная 30 октября на Кубе: «Царь этой страны ведет войну с великим ханом» [113] Ibidem, p. 32. .

Если даже в одной фармакопее, относящейся к новому времени можно прочесть, что ревень растет в империи «царя-хана», то в XV в. это словосочетание означало просто «император Китая». Итак, возражение Пешеля повисает в воздухе: применение этого титула в рассказе Конти о его путешествии ничего не говорят против посещения им Китая.

Точно так же примененное к Японии только одним Марко Поло название Дзипангу так привилось в Европе, что им постоянно пользовался Колумб и его последователи, хотя оно уже давно перестало быть правильным [114] Rutherford-Alсоck , The capital of the Tycoon, London, 1863, v. II., p. 88. .

Дзипангу, произносящееся на старовенецианском диалекте, как Джипангу, произошло от китайского Жибэнь, что означает «Страна солнечного восхода».

Конти — первый европеец, который узнал, что на Цейлоне есть корица [115] F. Kunstmann , op. eit., S. 39. . Он знал также о гвоздике, которая тогда произрастала только на Молуккских островах, хотя несколько неточно назвал ее родиной два острова — Сандай и Банду, которые, вероятно, были только перевалочными пунктами в торговле пряностями [116] О. Peschei , Geschichte der Erdkunde, Berlin, 1863, S. 167. .

Особого рассмотрения заслуживает приведенное выше добавление Поджо Браччолини к его записям отчета о путешествии Конти. Оно представляет интерес с различных точек зрения. К сожалению, это добавление несколько туманно и допускает различные толкования.

Лудольф высказал предположение, что «некто», прибывший в Рим в 1441 г., был послом эфиопского негуса Константина (см. гл. 169) [117] J. Ludolfus , Historia Aethiopica, Frankfurt, 1681, lib. II, cap. 6. . Но, разумеется, о таком после не могли бы писать как о «несторианце», и еще менее вероятно, чтобы он мог сообщить что-либо о Дальнем Востоке и великом хане. Поэтому предположение Лудольфа неосновательно. Вероятнее всего, что этот таинственный знаток внутренней Азии был тем же самым человеком, к которому восходят и замечательные сведения Тосканелли о Восточной Азии (см. гл. 189). Предположение Кречмера, что именно Конти информировал Тосканелли, само по себе вероятно [118] К. Kretschmer , Die Entdeckung Amerikas, Berlin, 1892, S. 233 (примечание 1). [Конрад Кречмер (XIX в. — XX в.) — немецкий историк средневекового землеведения и картографии, — Ред .] . Но, разумеется, в добавлении Браччолини под «некто» никак не мог подразумеваться Тосканелли. Ведь иначе все добавление было бы написано совсем по-другому.

Еще Кунстман предполагал, что неизвестный, упомянутый Браччолини, направляясь к папе или возвращаясь от него, имел беседу с Тосканелли во Флоренции. Так он стал подлинным источником сведений Тосканелли о Восточной Азии, которыми руководствовался Колумб на своем пути в Америку [119] F. Kunstmann , op. сit., S. 9. . Кордье, к которому в целом присоединяется автор этих строк, полагал, что «некто из северных районов Верхней Индии», упомянутый Поджо Браччолини, и человек, обогативший Тосканелли знаниями о Китае, были одним и тем же лицом [120] H. Yule , Cathay and the way thither, London, 1915, v. I. p. 177 (и след.). . Пешель считал, что этот вестник будто бы пришел из страны Тангут, находившейся за «двадцать переходов от Великой стены» [121] О. Peschel , op. cit., S. 187. . Против гипотезы Пешеля нечего возразить, хотя она и не подкреплена доказательствами, так же как и против предположения, что этому человеку Тосканелли обязан своими важными сведениями. Автор этих строк, однако, считает, что «некто» был, в лучшем случае, только одним из источников сведений флорентийского ученого, сыгравшего столь значительную роль в подготовке плавания Колумба. По меньшей мере такую же роль сыграл земляк Тосканелли флорентийский купец Бартоломео. Об этом купце нам известно только то, что он, подобно Конти, имел за спиной 24 года странствий (1400–1424 гг.) по восточным странам [122] А. Humboldt , Examen critique, Paris, 1836, t. I, p. 260. и по возвращении представил в Венеции отчет о своих приключениях папе Евгению IV. Хотя еще на глобусе Бехайма есть ссылка на этого Бартоломео [123] Статья Муриса. См. «Ibero-amerikanisches Archiv», 1943, В. XVII, S. 62. , до нашего времени, к сожалению, никакие сведения о его приключениях не дошли. Бесспорно, Тосканелли был хорошо осведомлен обо всем, что узнал этот человек. Итак, в сообщение Тосканелли о том, что он особенно точно осведомлен об обстановке на Дальнем Востоке, которое он направил в Португалию, могли внести свой вклад многие люди, среди них, несомненно, и Конти.

Тосканелли действовал очень энергично, когда ему надо было получить от очевидцев сведения о неизвестных или малоизвестных областях Земли. Лелевель констатировал, что «он [Тосканелли] опрашивал всех, кто приходил из отдаленнейших стран, а таких людей в Италии было много» [124] J. Lelewel , Geographie du moyen-age, Bruxelles, 1852, t. II, p. 130. [О Иоахиме Лелевеле, см. т. III, стр. 369, примечание 2. — Ред .] . Помимо Тосканелли и Браччолини, еще один человек подтверждает факт прибытия посольства из неизвестных стран Востока в интересующие нас здесь годы (около середины XV в.) и общение с ним Тосканелли. Флорентиец Ландино, или Ландинус, сообщает, что сам видел посланцев с Востока, которые предположительно должны были жить «у истоков Дона» [125] Тот факт, что флорентиец Ландино не знал, какой народ жил у истоков Дона (то есть в Рязанском княжестве), свидетельствует об ограниченности его географических познаний. Ведь, как известно, в середине XV в., при великом князе Иване III, Русь поддерживала систематические связи с Италией, — Прим. ред . , и добавляет: «Я присутствовал при том, как врач Паоло [Тосканелли] их тщательно обо всем расспрашивал» [126] Landinus, Georgicon , Venezia, 1520, р. 480. .