Эми Стэнли - Незнакомка в городе сегуна. Путешествие в великий Эдо накануне больших перемен

В будущем Гию предстояло стать храмовым служителем, поэтому он изучал основы буддийского учения. Позже он должен будет отправиться в главный храм для посвящения в сан. А пока он еще оставался ребенком, жил в родительском доме и осваивал неуклюжий китайско-японский гибрид, на котором никто никогда не говорил, – язык деловой переписки, пережиток тех времен, когда классический китайский считался единственным языком правящих кругов. У японцев и китайцев имелся общий набор сложных иероглифов, но языки отличались друг от друга, и их грамматический строй был разным. Гию читал официальные документы вслух, и иногда ему приходилось переставлять иероглифы местами. «Со страхом и трепетом смиренно мы представляем нижайшую просьбу», – читал мальчик чуть ли не задом наперед, обучаясь правильно начинать прошение властям. Ему самому доведется пользоваться этим стилем – правда, без столь пышной подобострастности и словесной цветистости, – когда нужно будет составлять бесконечные акты и договоры, закрепляющие такие повседневные сделки между простолюдинами, как соглашение о найме на службу, соглашение о ссуде, соглашение о продаже земельного участка. Для всех документов имелась строго определенная форма, которую, к счастью, всегда можно было отыскать в том или ином подходящем для этого случая руководстве [59] См.: [213, p. 31–34]. .

Кроме того, Гию изучал классический китайский язык – ведь он еще оставался языком древней истории и философии. Старший брат Цунено явно гордился тем, что умел слагать стихи на китайский манер. Свои творения он переплел в книжицу, крупно выведя на обложке имя сочинителя [60] [169, #1521]. . Судя по некоторым фразам из позднейших писем, Гию интересовался трудами последователей Конфуция. Вероятно, его привлекали мудрость рассуждений древнекитайского философа, его мысли о ценности самопознания, добродетелях мудрого правителя и должном отношении к ближним. Согласно учению Конфуция, родителей полагалось чтить и слушаться; также следовало уважать старших братьев – что не могло не радовать Гию, у которого было ни больше ни меньше как восемь младших братьев и сестер.

Цунено и ее младшая сестра Киёми, близкая к ней по возрасту, тоже выучили кое-что из того, над чем корпели Гию и остальные их братья. Они знали самые употребительные иероглифы и не хуже мальчиков могли написать «деревня Исигами» и «храм Ринсендзи», однако им не приходилось разбирать заковыристые канцелярские обороты и переписывать прошения об отсрочке податей. Навряд ли сестры всерьез занимались китайским языком, хотя Цунено, должно быть, знала древнекитайский трактат «Канон сыновней почтительности» ( Сяо Цзин ), якобы излагавший беседу Конфуция со своим учеником о природе почитания матери и отца. Годы спустя в своем гневном письме Гию дословно приведет [61] [169, #1726]. знаменитые первые фразы трактата, не сомневаясь, что сестра правильно поймет столь изысканный намек.

Но Цунено и Киёми знали многое из того, что проходило мимо их братьев. Вероятнее всего, сестрам попадали в руки наставления для девочек, которые были настолько популярны, что переиздавались сотни раз [62] См.: [259, p. 6]. . Основной текст в каждой из этих книжек всегда отличался назидательным тоном и скучной темой. Например, в «Великом поучении женщине» [63] «Великое поучение женщине» ( Онна дайгаку ) – японский воспитательный текст XVIII века. , книге с изящными, тщательно прорисованными иероглифами, говорилось: «Единственные качества, которые украшают девушку, – нежная покорность, целомудрие, милосердие и кроткий нрав» [64] Переведено на английский известным британским ученым-японистом Бэзилом Холлом Чемберленом (1850–1935); цитата взята из его труда «Японские вещи» (1890): Basil Hall Chamberlain . Things Japanese: Being Notes on Various Subjects Connected with Japan. Lecturable, 2013. . К счастью, в этих дидактических книжках встречались страницы и с более интересным содержанием. В «Великом поучении женщине» были отдельные иллюстрированные главы «Повести о Гэндзи», знаменитого произведения средневековой японской литературы. В «Удивительной женской библиотеке» имелась целая подборка советов, как удалять пятна: например, для очистки лакированных изделий нужно использовать мисо-суп, а пятна от порошка для чернения зубов лучше сводить теплым уксусом [65] См.: [36, vol. 4, p. 174] – «Удивительная женская библиотека» (Onna manzai takarabako; 1784). .

В этих книжках было много страниц с картинками [66] См.: [255, p. 141–162]. . На них изображались женщины разных сословий – жены и дочери вельмож, самураев и простолюдинов. Все они были невероятно хороши собой и заняты привычными делами: чистые и опрятные матери учили детей писать; юные красавицы любовались собой в зеркалах; трудолюбивые крестьянки пряли хлопок и стирали белье в огромных бамбуковых кадках; хрупкие девушки сгребали морскую соль на побережье; крепкие горожанки развешивали на просушку нити лапши, красили бумагу и низали четки; обнаженные ныряльщицы за жемчугом погружались в воду, а за ними тянулись, словно водоросли, длинные распущенные волосы. Иногда на картинках попадалась среди взрослых какая-нибудь маленькая девочка, угрюмо наблюдавшая за работавшей матерью. Встречались исторические личности, а также литературные персонажи: изящные круглолицые женщины, одетые в тяжелые двенадцатислойные наряды, как, например, героини «Повести о Гэндзи». Были даже чужестранки в причудливых золотых украшениях, представленные как истинные образцы женской добродетели Древнего Китая, – их обычно изображали на фоне зубчатых гор в сопровождении благообразных старцев с аккуратными бородками.

Каждая рассмотренная страница приоткрывала девочкам те или иные стороны женских переживаний, позволяла краешком глаза заглянуть в другую жизнь, побывать в другом месте, другом времени, среди других людей. Скромные лавки, исхлестанные ветрами соляные поля, выходящие прямо в сад богато обставленные комнаты, городские дворики, где хозяйки развешивают лапшу, рыбачьи лодки – ничего подобного не было в далеком от моря уголке провинции Этиго. Цунено понимала, что у нее такие же шансы воочию увидеть другую жизнь, как попасть в Древний Китай на беседу с мудрецами. От нее только и ждут, чтобы она подросла, – тогда ей найдут мужа из семьи, похожей на отцовскую. «Быть женщиной означает уйти в другой дом, когда вырастешь» [67] Цитируется по экземпляру «The Greater Learning for Women», принадлежащему автору. – это первое наставление из «Великого поучения женщине» убивало в любой девушке всякую надежду на какой-либо удел, кроме замужества. Других путей не было и у Цунено. Именно поэтому, пока ее братья изучали административное деление земель сегуна и читали о божественных тайнах Чистой Земли, Цунено осваивала в своем воображении два полярно противоположных мира. Первый мир был ограничен семейным очагом, всецело подчинен воле будущего мужа, в нем ценились бережливость и тупое послушание. Второй мир представлял собой бескрайнюю вселенную женской красоты, был украшен золотом и парчовыми тканями с диковинными узорами – мечты о такой жизни посещали почти каждую маленькую девочку.