Муслим Мурдалов - Шарой – история Чечни. XV—XXI век

Выехали мы из укрепления по-видимому при самых неблагоприятных обстоятельствах. Во-первых, тусклое утро, занятое тучами небо и туман на горах не предвещали хорошей погоды, условие весьма предстояло нам; во вторых, среди слобожан и местной администрации ходили упорные слухи о том, что в Чаберлое готовится восстание, что из Турции приехал какой-то имам и скрывается в чеченских аулах по Шаро-Аргуна, что, наконец, войска готовятся к выступлению в разные пункты для предупреждения восстания. Зная по опыту, как мало правды во всех подобных слухах, как зачастую распускаются такие и подобные слухи или просто от чего делать, или из желания запугать, не допустить постороннее око в сокровенные уголки, мы не придали им никого значения и ни разу не пожалели об этом впоследствии. От укрепления Ведено до самого озера Кезеной-ам идет широкая колесная дорога, проложенная еще в 1871 году, во время приезда Государя Александра!! -го на озеро, отчего и называется местными жителями царской дорогой. Извиваясь между купами там и сям уцелевших деревьев и целого зеленого моря кукурузных полей, дорога сначала бежит по черноземно-глинистому грунту веденской терасы, которая, широкой гладкой равниной протягивалась еще версты три, на четыре на юг, постепенно съуживается и переходит в ущелье известное под именем Хорочоевского. Слева, по краю террасы, по склонам гор довольно густыми насаждениями тянулись преимущественно буковые леса; справа, склоны хребтов и плато почти совершенно обнажены. По всхолмленным пологим склонам, где-нибудь на вершине холма или на краю обрыва, одиноко, кудрявым шатром возвышалась то груша, то яблоня, иногда два три старых развесистых дерева на дне лобжины или на гребне хребта. Все свободные от лесу места или засеяны под кукурузу, или превращены в покосные поляны. Это участки ближайшего ичкеринского селения Дышни-Ведень. Вскоре показался и самый аул. Он приютился на правом, пологом, обрывающимся к реке Хулхулау склоне, верстах в двух от укрепления и протягивается версты на полторы в длину. По официальным данным в Дышни-Ведене считается 255 дворов с населением 1177 душ обоего пола. По внешнему виду чеченские аулы, по крайней мере в Ичкерии, производят лучше впечатление, нежели горные осетинские селения, может быть, потому, что ичкеринские сакли турлучные, снаружи гладко смазаны глиной и выглядят не так мрачно, хотя все в них, – и плоские крыши, нависшие над передним фасадом, и крохотные окна, везде, впрочем, застекленные, даже в самых отдаленных углах горной Чечни, и в кунацкой зажиточного чеченца окна со стеклами, и низенькие двери, и самый тип построек чеченских в общем, – ничем не отличается от осетинских. Аул Дышни-Ведень в 1877 г., в самый критический момент войны России с Турцией, восставший с оружием в руках, против, русской власти, был заслуженно наказан русскими войсками, уничтожившими его почти до основания. Сознавшие свою вину жители, вымолив у русского правительства прощение, явились на старое место, восстановили разоренные сакли и занялись расчисткою в лесах полян под пашнями. В настоящее время дышниведенцы, как и другие их соседи ичкеринцы в отношении земельного вопроса испытывают многие неудобства. Лесные поляны, находясь в казенных лесных дачах, служат причиною бесконечных пререканий между населением и лесным ведомством, которое охраняя поляны для зарощения лесом, налагает свое запрещение на пользование ими. Вообще земельный вопрос в Чечне, как и в Осетии, является самым больным, самым чувствительным вопросом для населения, так сказать бесконечною злобою дня, источником все возможных столкновений, недоразумений, даже смут… и коренится не в наших днях, а в глубине веков, в отдаленном прошлом Чечни, неосвещенном ничем, кроме слабых указаний в устных преданиях самого народа, и в той сумятице гражданских и земельных отношений, какую внесла война, длившаяся несколько десятков лет подряд. В Чечне, представлявшей некогда страну с редким населением, чеченец брал и расчищал под свои угодия земли столько, сколько хотел, сколько ему в данный момент надобилось, пользуясь единственным правом, правом захвата, священным в глазах населения и в наши дни. В военное время, в силу различных военных соображений, приходилось земли эти, отбирать у чеченцев, и иногда прочно осевшие селения перемещать на другие места, причем границы новых мест поселения не указывались ясно, вследствие чего между новыми поселенцами и соседними возникали бесконечные споры, раздоры, вникать в которые не было ни времени, ни возможности и спорящих для успокоения вновь переселяли. Заниматься серьезно хозяйством при таких условиях естественно не было никакой возможности и чеченцы продолжали смотреть на свое хозяйство, как говорится спустя рукава, ведя его так, чтобы при новом вольном или невольном переселении терпеть, как можно меньше убытку, восполняя недостаток средств для существования грабежами и разбоями. В настоящее время, хотя и установлен некоторый порядок в пользовании землей, но до окончательного разрешения вопроса, как мы увидим ниже, все еще очень далеко!..

Между тем сумрачный день становился все яснее и яснее. Кое-где по ложбинам еще курился туман. Солнце, прорываясь сквозь густую пелену облаков, поднимало их все выше и выше. Дорога подбежала к самому берегу и по глинистому, хрещеватому грунту стала углубляться в Харочоевское ущелье, по левому боку, приподнятому сажени на две, обрывистому в реке Хулхулау, которая точно с разбегу, широко разливается по руслу и, ударяясь о высунувшиеся с берега для защиты дороги плотины, шумно отступает вправо. Короткое в длину, просторное в ширину Хорочоевское ущелье залегает в одной из складок южной гряды Черных гор: Чермой-лама и Гизгин-лама, среди невысоких хребтовс пологими склонами, опущенными довольно густым смешанным лесом, который у подошвы или переходит в кустарник, или совсем исчезает, и ярко-зеленые скаты, там и сям рассеченные белыми известняковыми осыпями круто сбегают к широкому дну, сплошь заваленному белой галькой из известняков, т. е. тою самою породою, из которой сложены окружающие горы. Холмистые вершины Чермой-лама и Гизгин-лама совершенно обнажены и представляют лучшие в Ичкерии покосные луга и пастбища. В настоящее время земли эти составляют собственность казны и арендуются ичкеринцами. Хорочоевское ущелье служит одним из ближайших путей, по которому производятся торговые сношения, обмен продуктов между Дагестаном, Ичкерии и вообще Чечней. Мы то и дело встречали лезгин в громадных бараньих шапках, сопровождавших целые вереницы лошадей, нагруженных то дагестанскими фруктами и бурками, то чеченской кукурузой, которая вывозится в громадном количестве и главный продукт земледельческого труда, единственный почти источник благосостояния, к которому направляются все мирные думы чеченца, тревоги, печали и воздыхания его; он воспевает ее в своих песнях, вводит в пословицы: «Без кунаков (друзей) домохозяин, что без кукурузного зерна мельница», гласит чеченская пословица. – По религии чеченец магометанин, но такой же магометанин, как осетин христианин, т. е. видит в религии одну внешнюю обрядовую сторону, совершенно не вникает смысл и значение этих обрядов и далеко не проникнут сознанием величия Бога и смирением пред его всемогущей волей.