Марат Аваз-Нурзеф - Мы есть, не только чтоб поесть

Итак, сегодня 26 марта 2010 года, и я приземлился возле компьютера с намерениями самыми благими и не менее решительными.

На днях прошла информация: в Америке начались испытания туристического космолёта, на котором любой человек, кому позволяет здоровье, за 200 тысяч долларов может побывать на высоте 110 км, полюбоваться на земной шар, насладиться невесомостью. Число предварительных заявок уже перевалило за три сотни. Развелось же людей, у коих денег куры не клюют! Вообще-то богачей на свете, конечно же, гораздо больше, которым 200 штук баксов то же самое, что для меня 200 сумов (стоимость полбуханки серого хлеба в Узбекистане на сегодняшний день, пока сверху опять не поднимут цены). Но эти, спешащие выкинуть астрономическую для большинства людей сумму фактически за пустую блажь, видать, особо блажные . На Земле они, наверно, уже всё познали из того, что доступно только толстосумам. Но если на всё богатых и богатеньких всех пород и мастей посмотрим на фоне окружающего мира – окружающего одинаково, по большому счёту, что принца, что нищего! – то, положа руку на сердце, можем оценить истинное соотношение размеров, ценностей и значимостей: пылинка и система Тянь-Шань, Небесных гор (смысл названия в переводе с китайского). Да будь у меня таких бешеных денег, к тому же совершенно лишних, как у особых , я бы в небо не полез! На кой мне сдалось чудо невесомости в космосе, когда на Земле, на всех континентах, в каждом государстве, в любом населенном пункте, большом и малом, городском и сельском, столько интересного, что смотри, не насмотришься и не пересмотришь! Вот я и заявляю: никакой олигарх – хоть американский, хоть российский (пусть даже Алишер Усманов, постсоветский богатей №1, бывший наманганец, потом ташкентец, затем москвич, а с недавних пор, кажись, в основном забугорник ), хоть какой бы то ни было иной (пусть даже наш, доморощенный и на месте же благоденствующий, типа Салимбая)! – не сможет лично сам, а не пером наёмных умельцев, рассказать, скажем, про праздник Навруз так содержательно и столь красочно, как в сегодняшних городах и весях Узбекистана это может сделать любая домохозяйка в кругу двух-трех товарок, собравшихся возле ворот или подъезда в импровизированном ток-шоу. Ну, пусть и не про весь Навруз, но про сумаляк – уж точно!

01. Это – сумаляк, которым меня угощали в кишлаке Хилал. Его я называю родовым: в нём исстари жили мои предки, родился и покоится отец, есть единокровные братья и сестры, у которых множество детей и внуков.

02. В Хилале, как и в других кишлаках Узбекистана, водятся давние традиции, что и видно на снимке: настоящий плов настоящие узбеки и сегодня едят руками, как то делывали деды и прадеды.

Сумаляк – блюдо весеннее, мартовское, хотя, конечно, его можно приготовить в любое время года. С некоторых пор, запущенных и протекающих поныне по инициативе и под руководством нашего дорогого Президента, сумаляк не менее популярен, чем всемирно знаменитый узбекский плов, а в Навруз даже затмевает его славу, выдвигаясь на передний план. Сумаляк варят повсеместно – и в столице Ташкенте, и в областных центрах, и в кишлаках. По этим административно-бытовым и историко-социальным структурам обитания и буду водить читателя, и посему сразу же демонстрирую характерные иллюстрации.

03. Это – Сквер, одна из самых уникальных достопримечательностей Ташкента, большое пространство в центре столицы, где благодаря вековым чинарам, хвойным деревьям, кустарникам и цветам создавался особый микроклимат, даже в летний зной более благоприятный для человека, чем в остальной части города. Помню времена, когда на постаменте стоял Иосиф Сталин, которого в своё время сменила большая голова Карла Маркса, в первые годы нового Узбекистана уступившая место Амиру Темуру (Тамерлану). Снимок сделан 16 октября той самой осенью 2007-го, куда мы, как обещано выше, ещё вернемся.

04. Один из уголков сегодняшнего Карши, моего родного города, административного центра Кашкадарьинской области, возникновение которого БСЭ (3-издание, т. 11, 1974 г.) относит к первой половине 14 века и даже не упоминает его древнего названия Насаф. С обретением Узбекистаном независимости начался бурный процесс восстановления исторической правды и справедливости, возрождения культурных ценностей и национальной гордости узбекского народа. В числе достижений в этом плане – празднование в 2009 году 2700-летия города Карши, который, как доказали узбекские археологи, вдохновлённые мудрым руководством нашего дорогого Президента, оказался на 20 веков древнее, чем утверждали источники периода Советской империи.

Образец зодчества мусульманского Востока, который видим на снимке, был специально восстановлен к юбилею и находится в части старого города, также подвергшейся большой реконструкции. Кирпичная стена, обрамляющая комплекс, стояла и в середине 1950-х годов. Правда, она была глухой, без однотипно фигурных оконцев по всему периметру, которыми она красуется ныне, и за ней никаких куполообразных построек не было видно, да их ни в моем детстве, ни в последующие десятилетия и не существовало. В начальных классах я часто проходил мимо, и помню, что поверх высокой стены тянулись ряды колючей проволоки, а по углам стояли вышки, в которых бдели часовые: за стеной была городская тюрьма.

(Потом казенный дом наказаний был переведен за город, в поселок Шайхалы, и шайхалинская зона с заключенными из разных уголков Державы играла определенную роль в широкомасштабном освоении Каршинской степи с 1969-го по 1990-й годы, имевшим титул Всесоюзной комсомольской стройки. С обретением же Ташкентом независимости от Москвы зона разрослась ещё больше – пришлых комсомольцев отправили по своим республикам, да туземных , видать, поразвелось! – и сюда приезжают родители со всего Узбекистана, чтобы проведать и поддержать своих незадачливых отпрысков.)

Справа на снимке, за стенами комплекса, видны мачты металлоконструкций, а вокруг них – черные точки птиц (подробнее о периоде нашествия тьмы пернатых в Карши будет сказано в главе «Городские виды»). Мачты – это прожектора освещения центрального стадиона «Насаф», на котором, помню, в день смерти Сталина состоялся скорбный митинг. Тогда мама и мне, пяти с половиной лет от роду, надела на руку траурную повязку. В те времена стадион был единственным в городе и никакого персонального имени ещё не имел. А за ним ещё и в начале 60-х тянулись довольно длинные фрагменты древней крепостной стены, поражающей мое детское воображение своей мощью. Эти сооружения из глины были снесены (где уж манкуртам знать, что надо было сохранить!), когда здесь стали строить так называемый Канал – продолжение Комсомольского озера при городском парке. В озере, а потом и в Канале мы купались и удили рыбу; в парке – слушали духовой оркестр, а сквозь ограду танцплощадки наблюдали таинственные и прекрасные забавы взрослых; на стадионе, при котором действовала ДСШ, – тренировались и играли в футбол. Озеро давно превратилось в лужицу, Канал – срыт и застроен, а реконструированная спортивная арена – доступна только болельщикам с трибун, да игрокам команды Насаф, выступающей в высшей футбольной лиге Узбекистана.