Юлия ГербАсий - Флешбэки из Поднебесной, или Каталина гоуз нах Джонгуо

– Ыся, котик, ну не будь таким злым, что на тебя опять нашло? – приговаривала Катька. И, повернувшись к жертве нападения, сказала: «Ну, все, я готова. Надеюсь, тебе не очень больно? Не обращай внимания на Ыся, он просто к тебе еще не привык».

– И не привыкну, не надейся, – ухмыльнувшись, подумал кот, подсвечивая горящими из шкафа глазами путь до входной двери, – были очень рады вашему визиту, приходите еще.

– Вот же Злыдень, Катя! Как вы вообще живете с этим ненормальным животным? Ему нужен психиатр ветеринарный… Он же бешеный! – возмущался молодой человек, осматривая штанину. – Он совершенно дикий! Хорошо еще, что на мне джинсы плотные, не продрал, но это было реально больно!

– Да нет, что ты, он же такой милый, мой любимый пуховый котичек. Просто вы пока еще не подружились. Но все будет хорошо, – обнадеживающе добавила девушка и нежно поцеловала Григория в губы. – Идем.

По дороге на вечеринку Вики Коваленко, глядя на освещенную фонарями дорогу, Гриша думал, что с этой ситуацией нужно что-то решать. Продолжать общение с котом у него не было ни малейшего желания. Можно, конечно, сказать Кате, что все встречи будут проходить теперь на его территории, но она ведь может обидеться… Ох уж этот сладкий пирожочек, пародия на кота, исчадье ада! Никогда раньше молодой человек даже помыслить не мог, что семь килограммов злобного меха могут так безнадежно отравить жизнь.

Вика Коваленко была наилучшайшей Катькиной подругой и когда-то одноклассницей, дружбе их сопутствовали долгие годы сопливого детства, лазания по стройкам и заброшкам и нескончаемые задушевные беседы вдвоем. Поскольку девчонки уже давным-давно были не разлей вода, то родители их тоже успели обзнакомиться и хоть семьями и не дружили, но относились друг к другу вполне благожелательно, благодаря чему их безбашенные дочери всегда получали разрешение на совместные прогулки и ночевки у одной из подруг. Но, несмотря на свою крепкую дружбу и безоговорочное взаимопонимание, девчонки отличались, как яблочный штрудель и венский шницель с хреном, поэтому после окончания школы пути их разошлись в разные вузы. Катька, прошедшая через олдскульное воспитание консервативной мамы, по инерции выбрала филологию, а Вика, всегда бунтовавшая против предков с их амбициями и канонами воспитания, пошла учиться на дизайнера-модельера.

Сочетая в себе яркие типажи эмансипе и экзальте, Вика была обладательницей характера взбалмошного, но при этом вела себя уверенно и решения всегда принимала сама, без оглядки на мнения и авторитеты. Выглядела она обычно тоже феерически – сумасшедшие платья дикого кроя, драные джинсы, креативные жакеты. Все это Вика придумывала и шила сама, комбинируя необычные ткани и фактуры и декорируя обувь в соответствии с выбранным образом. Выходила она иногда и на факультетских показах, выигрышно представляя самые яркие свои наряды, благо высокий рост ей это позволял. Но зачастую приглашала она в качестве моделей и своих друзей, и друзей друзей, и вообще малознакомых, но вовремя подвернувшихся под руку людей, благодаря чему обрастала знакомствами со скоростью адронного коллайдера. Только вот незадача, Вичина память не поспевала запоминать все новых и новых приятелей, а посему на вечеринках в ее гостеприимной квартире появлялась масса неопознанных личностей, идентифицировать которых не могла и сама хозяйка дома.

Григорий не очень-то праздновал подозрительных и порой полумаргинальных персонажей, не разделяющих его взгляды на жизнь от слова «совсем», как любила говорить Вика, но появлявшихся у нее на вписке с завидной периодичностью. Но, впрочем, ходил туда с Катюшей вновь и вновь, хотя имел полное право отказаться. Катька сначала тоже недоумевала, зачем Гришка тащится с ней на неправильные мега-пати, как приклеенный, думала, что, видимо, ревнует, не доверяет, желает держать ее под контролем. Отчасти так и было. Но однажды Вика озвучила свою версию этих регулярных визитов: «Знаешь, Кэт, можешь на меня обижаться, но твой Грыня – типичный, зажравшийся своей правильностью придурок, который ходит к нам, как в кунсткамеру, чтобы посмотреть на уродов и еще раз убедиться в собственной идеальности. Он же нас всех считает существами второго сорта, недоумками и вообще какими-то высерами социума, неужели ты не видишь?».

Катька, конечно, не согласилась и чуть не поссорилась с подругой, доказывая ей, что она приписывает Гришке несвойственные ему мысли. Но… постепенно внутренняя мышь все-таки втайне продолжала ее подгрызать, и Катька постаралась посмотреть на обожаемого красавца глазами своей подруги детства. К собственному разочарованию она заметила в репликах Гришки, когда он говорил о Вике и ее друзьях-приятелях, некоторый налет пренебрежения. Но потом она подумала и решила, что ей это просто показалось под воздействием Викиных слов, да и не до того ей было в тот момент, чтобы думать – она была влюблена, а когда гормоны играют, мозги, как известно отдыхают.

Заехав в знакомый сетевой супермаркет, Катька с Григорием купили цыпленка-гриль, пару каких-то готовых салатиков, пакет разных фруктов, конфеты и по бутылке красного сухого вина и американского виски. «Да вы, Григорий, как я посмотрю, тонкий ценитель экзотических напитков?» – засмеялась Катька. «Ну, не пить же всякую бурду, неизвестно где купленную, которую приносят Викины гости, – поморщился ее друг. – Хоть я и не планирую сегодня пить. Да и вообще… Вкусы у них порой странные, покупают то, что ни один приличный человек даже пробовать не будет».

Катькина внутренняя мышь как-то опять неприятно куснула ее за больное, как бы говоря, что вот, мол, видишь, все твои друзья – люди-то неприличные, и как же тебе повезло с парнем, нашелся один порядочный, можно даже сказать идеальный. Но Катьке почему-то радоваться от осознания упавшего на нее исключительного счастья в лице Григория Великолепного не хотелось, и к подруге она приехала уже не в духе.

Вика открыла дверь в очередном сногсшибательном прикиде – белая блуза с растительным орнаментом и невозможно широкими от локтя до манжет рукавами, юбка с гротескно завышенной талией и орнаментом в стиле Пикассо эпохи кубизма, образ дополняли колготки горчичного цвета и стоптанные шлепанцы. Голова прекрасной хозяйки дома была украшена ультракороткой стрижкой цвета «баклажан» и длиннющей во весь лоб челкой ярко-желтого цвета.

– Вича, ты что, с показа такая красивая? А почему тогда в тапках? Не, ну ты даешь, подруга, еще и прическу новую замутила! Когда успела? – затарахтела Катька.

– Когда-когда? Да сегодня перед показом заскочила к Алине, вот она меня и уделала, чтобы я уж совсем в образе была. А тапки – потому что я дома. Не думаешь ли ты, что я после показа дома еще должна на каблуках рассекать? Тапки – наше все. И вообще, мать, ты мне зубы не заговаривай. Грыня, давай сюда, чё пожрать и выпить принесли!