Евгений Петропавловский - Абхазия. Осенний трип

Однако всё это я узнал позже. А пока мы выпили за Хиблу Герзмаву, а потом за её брата, а после – за всех хороших людей и за Абхазию, и за мир во всём мире, и ещё за многое разное.

Тем для общения за столом не убавлялось со временем, скорее наоборот. Мы делились впечатлениями о своих путешествиях в разные страны и строили планы на будущее, рассуждали об истории и людях, о стремительно меняющемся мире и, конечно, об Абхазии.

– Вот одного не пойму, – обратился я к Андрею. – Почему здесь всё ещё сохраняется столько разрухи? Много домов пустует, предприятия чуть ли не в руинах лежат. Ведь после войны уже прошло почти тридцать лет. В России после Великой отечественной за такой срок не только всё восстановили, но и в космос полетели. А тут всё как-то ни шатко ни валко.

– В Абхазии ведь народу мало, – ответил он. – Бедная страна, к тому же непризнанная.

– Но Россия ведь признала.

– Вот из России туристы сюда и едут.

– А из других стран?

– Нет. Разве что как исключение, большая редкость.

– Может, потому что нет авиасообщения? В советское время в Сухуме ведь был аэродром – что с ним теперь?

– Не работает. Возможно, военные борта здесь и садятся, не знаю. А гражданские не летают. Только по железной дороге можно приехать и на автомобиле.

– Если б аэропорт восстановили – сюда из Москвы и Питера прилетело бы народу раз в десять больше, чем сейчас. Отчего же не восстанавливают?

– Наверное, средств не хватает. Говорю же тебе: страна бедная. Налоги никто не платит, все перебиваются кое-как.

– А промышленность? Ведь было же что-то при Советском союзе?

– Что было, того уж нет: всё давно растащили на металлолом. Правда, теперь и металлолом здесь не собирают: слишком низкие приёмочные цены. Нет, вино и чачу производят, как ты видел, и ещё кое-какие пищевые продукты.

– А полезные ископаемые? Раньше в Ткварчеле добывали уголь – это ведь тоже немалый ресурс.

– Сейчас там небольшое совместное предприятие работает – абхазско-турецкое: добывают на вывоз.

– А как вывозят?

– Поездами. Ткварчел ведь соединён железнодорожной веткой с Очамчирой. В советское время уголь отсюда развозили грузовыми поездами по всей стране. В Грузию везли, на Руставский металлургический завод. А теперь только до порта – там перегружают на корабли и отправляют в Турцию… Но это крохи по сравнению с прошлым.

– Всё равно не понимаю. В Абхазии такая благодатная природа: мандарины, апельсины, лимоны, инжир, хурма, персики – чего только здесь не растёт. Одним сельским хозяйством можно жить припеваючи!

– С этим тоже закавыка: Россия запрещает ввозить сельхозпродукцию. Нет, чисто для себя, несколько килограммов – пожалуйста, вези. А если загрузишь багажник доверху, на продажу – обязательно остановят на таможне и заставят высыпать.

– Чудеса, – удивился я. – Из Турции или из какого-нибудь Марокко, значит, мандарины-апельсины везти можно, а их Абхазии нельзя? Что за ерунда получается? Ведь отсюда было бы намного дешевле – прямая польза для России. Тем более никаких затрат не надо: абхазы небось будут рады развезти свой урожай на базары по всему черноморскому побережью!

– Я и сам не понимаю такой политики, – покачал головой Андрей. – Но факт остаётся фактом: запрещено торговать. Сейчас многие здесь даже урожай не собирают: так и висят у людей мандарины на деревьях до зимы, а потом на землю сыплются, гниют.

– Обидно. Выходит, с нашими чинушами народу дешёвых фруктов не видать.

– Да, жаль. Ну что же, нас не удивишь тем, что о народе они думают в последнюю очередь.

Далее мы перешли к обобщениям и принялись расползаться сознанием по развесистому древу истории, политики, философии и прочих областей познания, перемежая рассуждения примерами из собственной жизни, а также из разного рода параллельных источников.

Сложившийся за столом амбьянс, помноженный на открывавшуюся с балкона панораму, весьма способствовал неспешной пульсации мыслей, расширению поля восприятия и дрейфу к границам трансперсонального. «Посмотри на мир, – писал Рэй Брэдбери. – Он куда удивительнее cнов»… Да, он действительно был прекрасен и удивителен, этот мир, когда мы сидели над огнями ночного Сухума, а тени прошлого и будущего выходили из моря и спускались с гор, и всё ближе подступали к балкону, заглядывая через перила… Однако всему хорошему когда-нибудь приходит конец.

Так подошла к концу чача «Дурипш», а вместе с ней и терпение Амры, Веры и Толика.

Первой встала из-за стола Амра:

– Я пойду спать.

– И я пойду, – решила последовать её примеру Вера. Но прежде чем удалиться в спальню, предупредила нас с Андреем:

– Сегодня не засиживайтесь, как вчера.

– И слишком много пластов не поднимайте, – добавил Толик. – Не то надорвётесь.

И тоже отправился смотреть лучезарные абхазские сны. Может быть, даже эротические, это ему дано как никому.

А мы с Андреем допили оставшееся в кувшине вино, после чего благоразумно решили удалиться с балкона, покуда нас не постигла страшная кара двух разъярённых женщин, которым мы мешаем спать.

Спустились на кухню и снова стали пить чачу, теперь уже домашнюю.

***

– Всё-таки надо решить насчёт немцев, – после получасового содержательного диспута не помню о чём, сказал я. – Будем мы искать фрицев или нет?

– Сложный вопрос, – задумчиво посмотрел в потолок Андрей. – А ты считаешь – нужно?

– Конечно! – воскликнул я. – Это же приключение!

– Тогда зачем усложнять? Надо просто позвонить полковнику, чтобы он спросил у Андрея, сына Арсеньича, и тот нам сообщит точные координаты.

– Погоди, я что-то запутался. Андрей – это тот охотник, который обнаружил немцев, так?

– Так.

– А ты узнал об этом от полковника?

– Ну да, от Василькова Валерия Николаевича. Он уже в отставке, служил миротворцем в Абхазии.

– А кто такой Арсеньич?

– Анатолий Арсеньевич, да его все знают. Андрей – это сын Арсеньича.

– Тогда почему надо звонить полковнику?

– Потому что Андрей ему рассказывал о немцах.

– А-а-а, понятно. Так звони, чего ждать-то?

– Сейчас не могу.

– Почему?

– Потому что неудобно: ему на днях сделали операцию.

– Кому? Полковнику? Или Андрею?

– Полковнику. Он ещё не оклемался как следует: только-только в себя приходит.

– А телефона Андрея у тебя нет?

– Нет… Давай так: я позвоню Валере позже и всё выясню, а к следующему твоему приезду мы уже точно будем знать место.

– Ладно, раз так.

После этого мы стали вспоминать, где советские войска остановили немцев, дабы представить, какое расстояние отсюда было до линии фронта; затем стали углубляться дальше в мировую историю, дрейфуя по векам и эпохам, странам и материкам… Через час или два – когда добрались до конкисты, Эрнана Кортеса и первого похода на Теночтитлан – Андрей вспомнил: