Людмила Фионова - Япония по контракту

– Наверное, им совсем неинтересно то, о чём они говорят? – сказала она Хидэо, указывая на дремлющих студентов.

– Ничего, – улыбнулся он. – Такие семинары – отличная тренировка!

Тренировка чего? Хидэо учил студентов, как стоять, как говорить, как показывать картинки… Учил переводить и заучивать наизусть чужие тексты. Учил прилежно заниматься работой неинтересной, непонятной – учил тому, что пригодится в японской жизни. Учил долгим сидениям на собраниях… Благодаря обильным комментариям сэнсэя, семинар, начавшись в три, закончился в девятом часу.

– Вы хотите посетить мой семинар? Я приглашал? – сэнсэй Сато не скрыл изумления. Она приняла его ритуальные слова, сказанные во время процедуры представления, за чистую монету. – Вы интересуетесь микромашинами? Это же не Ваша область!

Но присутствовать иностранке на своём семинаре Сато всё-таки разрешил, хотя и посматривал на неё подозрительно, как на вражеского лазутчика. Семинар сэнсэя Сато походил на семинар сэнсэя Кобаяси, как две капли воды. Те же переводы американских статей, те же спящие студенты и говорящий профессор. Наверное, здесь так было положено. И она постаралась вести себя, как подобает, не задавала докладчику неуместный вопрос:

– Как Вы думаете?

Все волнения, всю печаль

Твоего смятенного сердца

Гибкой иве отдай.

Басё

Профессору, хоть в русском университете, хоть в японском, положено руководить студентами.

– Попробуйте поработать с аспирантом Танабу!

Хидэо смотрел на неё так, словно сомневался, справится ли она со столь сложной задачей?

Она обиделась – в России через её руки прошли десятки аспирантов. Хидэо об этом знал. Но всё-таки решил упростить её задачу:

– Помогите ему решить уравнение.

Тихий маленький Танабу пришёл, обхватив короткими руками огромную кипу бумаг. На вопрос о смысле его работы он сообщил:

– Я развиваю идею сэнсэя Кобаяси.

Она села разбираться в работе – не могла же она, как школьница, просто начать решать какое-то уравнение! Тем более что оно было жуткое, трёхэтажное. Уже через полчаса выяснилось, что уравнение, которое обещало поглотить уйму времени несчастного Танабу, даст в результате лишь маленькое уточнение, ни на что не влияющее. Она решила честно предостеречь Танабу.

– Почему Вы решили использовать именно эту формулу?

Очки Танабу запотели.

– Так велел сэнсэй…

– Конечно, сэнсэй прав, – как можно мягче сказала она. – Но можно поискать более простой путь!

Она объясняла, Танабу слушал странно, неподвижно, словно спал с открытыми глазами. Она закончила, он молча встал, сложил бумаги и ушёл. Минут через десять в её кабинет, не стучась, вбежал Хидэо. Не здороваясь, начал нервно:

– Почему Вы сказали аспиранту, что он не должен делать то, что я велел?

Губы Хидэо трепетали. Он едва сдерживался.

– Я не говорила ничего подобного, – не поняла она сэнсэева гнева. – Я просто предложила более простой путь.

– Я дал Танабу указания, – прервал её сэнсэй. – Он должен исполнять их! А не искать какие-то другие пути! Я попросил бы Вас не разговаривать со студентами таким образом!

Хидэо удалился, не объяснив, как следует правильно со студентами разговаривать. Может быть, вот так:

– Какую замечательную работу поручил Вам сэнсэй! О, он безусловно прав и указания его мудры! А я готова проверить вычисления. И, возможно, правописание. Если разрешит сэнсэй.

И ещё одно ей было непонятно – откуда узнал Хидэо содержание её беседы с Танабу? Правда, выйдя вслед за Танабу в коридор, она увидела его спину, заранее согнувшуюся в вежливом поклоне возле двери кабинета Хидэо. Но она не предполагала, что аспирант отправляется доложить боссу всё. До мельчайших деталей.

В конце концов, она всё-таки решила помочь Танабу с вычислениями – должна же она была хоть как-то оправдывать большую японскую зарплату! Хидэо, застав её за этим занятием, улыбнулся благосклонно. Он даже захотел поучаствовать в работе, ставшей на правильные рельсы.

– Чему равна вот эта постоянная? Напомните аспиранту!

– Надо посмотреть в справочнике, – бросила она рассеянно.

Танабу изумлённо поднял брови. Хидэо уронил очки.

– Вы… Вы не помните? А я считал Вас специалистом!

Она знала, конечно, что учиться в Японии значит заучивать наизусть. Знала, что здешние школьники зазубривают даже железнодорожные справочники. Иначе тут никаких экзаменов не сдашь. Она всё это знала. Но одно дело – знать из книг, другое – встретить в жизни.

– Работой Танабу буду руководить я, – бросил Хидэо, направляясь к двери.

Через неделю он сказал:

– Попробуйте заняться студентом Мацутани. Он не аспирант, дипломник.

Сэнсэй давал ей задание попроще. Предельно сократив научную часть беседы, она отдала первые инструкции:

– Поднимите температуру градусов до двухсот – трёхсот…

Мацутани поклонился и ушёл. А она решила, что вопрос исчерпан – проблема не стоила выеденного яйца. Легкомысленно решила. Через несколько минут её настиг в студенческом зале возбуждённый Хидэо. Следом за ним брёл Мацутани.

– Что Вы сказали студенту? – Хидэо почти задыхался от негодования. – Двести или триста градусов – это по-Вашему одно и то же?

Она уже не удивилась, что содержание её разговора с Мацутани дословно стало известно Хидэо. Она приняла этот местный обычай доносить всё боссу. И попыталась объяснить: по всем законам физики для свойства, которое студент изучает, что двести градусов, что триста – всё равно. Как и четыреста. Вот после пятисот что-то может и случится. Студент, тем более дипломник, должен это понимать.

– Давайте спросим, что думает по этому поводу Мацутани-сан, – предложила она. – Какое у него мнение?

Сэнсэй, опустивший её рассуждения о законах физики мимо ушей, посмотрел на неё с весёлым изумлением.

– Спросить студента? Какое у студента может быть мнение?

Сэнсэй разговаривал с ней тоном учителя школы для неполноценных. Он и студентов своих, кажется, считал неполноценными. Или роботами для исполнения указаний. Настолько точных указаний, что размышлять над ними не имеет смысла.

– Студенту следует отдавать точные указания! Абсолютно точные! – отчитывал её Хидэо.

Мацутани стоял рядом, согласно кивая каждому слову сэнсэя. И ребята у компьютеров подняли головы, прислушиваясь. Сэнсэй отчитывал её при студентах! Почувствовав себя оскорблённой, она решила отомстить.

– Хорошо! Поднимите температуру до двухсот тридцати двух с половиной градусов.

Она думала, они засмеются. Или обидятся. Потому что эти полградуса – такой же абсурд, как измерение расстояния от Москвы до Токио с точностью до миллиметра. Но Хидэо закивал серьёзно. А студент, выхватив из кармана блокнот, стал записывать. Она смотрела на озабоченно чиркающего карандашом Мацутани и вспоминала японскую сказку про деревенского парня Сабуро. Он делал всё в точности так, как ему велели: надёргал в огороде редьку и принёс её домой, перепачканную в земле.