Жюль Верн - Робур-завоеватель

Никогда еще дядюшка Прудент и Фил Эванс не были так спокойны. При взгляде на них никому бы и в голову не пришло, какие необыкновенные события разыгрались после достопамятного заседания 12 июня! Казалось, они решительно вычеркнули из своей жизни последние три с половиной месяца!

После первых громовых криков «ура», которые оба выслушали без малейшего волнения, дядюшка Прудент надел цилиндр и взял слово.

– Достопочтенные сограждане, – произнес он, – объявляю заседание открытым.

Неистовые рукоплескания и, надо сказать, вполне уместные! Правда, в том, что это заседание открылось, не было ничего особенного, но то, что председательствовал на нем дядюшка Прудент, а секретарем был Фил Эванс, казалось просто невероятным.

Председатель переждал, пока не затихли восторженные крики и бурные рукоплескания. Затем он продолжал:

– На последнем заседании, господа, возникла весьма бурная дискуссия (Слушайте! Слушайте!) между теми, кто требовал установить гребной винт на носу гондолы нашего воздушного шара «Вперед», и теми, кто считал, что место его на корме! (Удивленные восклицания.) Ныне мы нашли способ примирить противников. Вот этот способ: надо установить два винта, один – на носу, другой – на корме гондолы! (Всеобщее молчание и полная растерянность в зале.) И это было все.

Да, все! О похищении председателя и секретаря Уэлдонского ученого общества – ни слова! Ни слова ни об «Альбатросе», ни об инженере Робуре! Ни слова о воздушном путешествии! Ни слова о том, как узникам удалось бежать! Наконец ни слова о том, что сталось с воздушным кораблем: продолжает ли он летать в воздушном пространстве и не следует ли членам клуба опасаться новых нападений!

Всякий поймет, что присутствовавшим на заседании воздухоплавателям до смерти хотелось порасспросить дядюшку Прудента и Фила Эванса; но оба были так чопорны и замкнуты, что пришлось считаться с их поведением. Когда они соблаговолят высказаться, они выскажутся, и все почтут за честь их выслушать.

Кроме того, быть может, в этом загадочном деле есть какая-то тайна, раскрыть которую еще не время.

Но вот дядюшка Прудент вновь взял слово и в полной тишине, никогда дотоле не наблюдавшейся на заседаниях Уэлдонского ученого общества, заявил:

– Господа, теперь остается лишь закончить сооружение аэростата «Вперед», которому предназначено покорить воздушную стихию. Объявляю заседание закрытым!

Двадцать девятого апреля следующего года, через семь месяцев после неожиданного возвращения дядюшки Прудента и Фила Эванса, всю Филадельфию охватило волнение. На этот раз политика была ни при чем. В тот день не было ни выборов, ни митингов. Всех занимало событие иного рода: воздушный шар «Вперед», законченный стараниями Уэлдонского ученого общества, готовился, наконец, отправиться в свою родную стихию.

Воздухоплавателями были прославленный Гарри У.Тиндер, чье имя уже упоминалось в начале нашего повествования, и его помощник.

Пассажирами – председатель и секретарь Уэлдонского ученого общества. Разве не заслужили они подобной чести? Разве не принадлежало им право самолично участвовать в испытании, имевшем целью посрамить летательные аппараты тяжелее воздуха?

И теперь, по прошествии семи месяцев, они все еще ни словом не обмолвились о своем приключении. Даже Фрикаллин, как ни трудно ему было хранить молчание, ничего не рассказал ни об инженере Робуре, ни о его чудесной летательной машине. Воинствующие сторонники воздушных шаров, дядюшка Прудент и Фил Эванс, по понятным причинам избегали всяких разговоров о воздушном корабле и вообще о летательных аппаратах. До тех пор, пока воздушный шар «Вперед» не занял первого места среди аппаратов для воздушных сообщений, они и слышать не хотели ни о каких изобретениях, принадлежащих сторонникам авиации. Они все еще верили, и им хотелось верить вечно, что истинным средством передвижения в воздухе остается воздушный шар и что ему одному принадлежит грядущее.

К тому же человек, которому они так жестоко отомстили, – в чем нимало не раскаивались, – наверняка погиб, и никто из экипажа воздушного корабля не мог, конечно, пережить его. Секрет устройства «Альбатроса» был отныне погребен в глубинах Тихого океана.

Правда, оставалось еще предположение, что у инженера Робура было тайное пристанище, уединенный остров, затерянный в просторах безбрежного океана. Воздухоплаватели помнили об этом и собирались впоследствии предпринять розыски этого острова.

Итак, предстояло, наконец, великое испытание, которое Уэлдонское ученое общество готовило так долго и с таким старанием. Аэростат «Вперед» был самым совершенным образцом всего, что было достигнуто до сих пор в области воздухоплавания, подобно тому как «Непреклонный» и «Грозный» являлись высшим достижением в области мореплавания.

Он обладал всеми качествами, которыми должен обладать воздушный шар. Его размеры разрешали ему подниматься до самых верхних слоев атмосферы, доступных для аэростата; непроницаемость его оболочки позволяла ему находиться неограниченное время в воздухе, а прочность ее – не опасаться любого расширения газа, так же как и самого сильного дождя и ветра; благодаря большому газоизмещению аэростат без труда поднимал в воздух систему электрических двигателей, которая сообщала его гребным винтам еще невиданную скорость вращения. Воздушный шар Уэлдонского ученого общества имел удлиненную форму, что облегчало его полет в горизонтальном направлении. Его гондола, напоминавшая ту, какую подвесили к своему воздушному шару капитаны Кребс и Ренар, была оснащена всем необходимым воздухоплавателю оборудованием: в ней имелись физические приборы, канаты, якоря, гайдропы и прочее, не говоря уж об источниках электрической энергии – батареях и аккумуляторах. На носу гондолы был установлен гребной винт; второй винт был укреплен, как и руль, на корме. Однако двигатели аэростата значительно уступали в мощности двигателям «Альбатроса».

После того как оболочку воздушного шара наполнили газом, он был доставлен на поляну в Фэрмонт-парке, на то самое место, куда когда-то на несколько часов опустился воздушный корабль.

Нечего и говорить, что подъемная сила аэростата «Вперед» создавалась с помощью легчайшего из газов. Один кубический метр светильного газа обладает способностью поднимать в воздух около семисот граммов, что создает лишь незначительную подъемную силу в воздушной среде. А каждый кубический метр водорода может поднять груз в тысячу сто граммов. Чистый водород, полученный в специальных аппаратах, по способу знаменитого Анри Жиффара, и наполнял гигантский воздушный шар. Газоизмещение аэростата составляло сорок тысяч кубических метров, и его подъемная сила равнялась сорока тысячам, помноженным на тысячу сто, то есть сорока четырем тысячам килограммов.