Борис Островский - Великая Северная экспедиция

Такое ограничение плана исследований, конечно, не могло порадовать Беринга. Но вскоре обстоятельства изменились в его пользу. Проектом Беринга заинтересовались влиятельные лица во главе с графом Остерманом, уделявшим особенное внимание делам флота. Осуществлению проекта Беринга способствовали и академики немцы, сотрудники только что возникшей в России Академии Наук.

17 апреля 1732 года был издан высочайший указ об организации второй экспедиции Беринга на Камчатку «и по поданным от него пунктам и предложениям, — говорится в этом указе, — о строении тамо судов и прочих дел, к государственной пользе и умножению нашего интереса, и к тому делу надлежащих служителей и материалов, откуда что подлежит отправить, рассмотря, определение учинить в Сенате».

Идея Беринга восторжествовала: «самая дальняя и трудная и никогда прежде не бывалая» экспедиция была утверждена. Но все же, несмотря на то, что некоторые главные участники её побывали уже в тех краях, куда отправлялись вновь, вряд ли они отдавали себе отчёт и сознавали, равно как и посылавшее их правительство, насколько значительны грядущие трудности предприятия. Например, Чириков полагал, что «…Сибирь так пространством велика, что одна всей Европе равняется, а потому, — добавлял он, —…не дивно быть в ней, где ни есть, богатым рудам и прочему». Однако, начатого дела, осуществляемого на много раз более грандиозной, чем предполагалось, территории, нельзя уже было приостановить.

Нам необходимо остановиться на самых существенных пунктах инструкций, вручённых главнейшим участникам экспедиции. Начальнику всей экспедиции и одновременно — отряда, назначенного для плавания в Америку, — командору Витусу Берингу и его ближайшему помощнику капитану Чирикову поручалось построить в Охотске или на Камчатке, где будет найдено более удобным, два корабля, на которых и отправиться «для обыскания американских берегов, дабы они всеконечно известны были». Причём полагалось само собою разумеющимся, что эти берега расположены невдалеке от Камчатки. Достигнув берегов, «на оных побывать и разведать подлинно, какие на них народы, и как то место называют, и подлинно ль те берега американские». Затем предписывалось плыть вдоль них, «сколько время и возможность допустит, по своему рассмотрению, дабы к камчатским берегам могли по тамошнему климату возвратиться; и в том у него (т.-е. Беринга) руки не связываются, дабы оный вояж учинился не бесплодной, как и первой».

При возвращении рекомендовалось внимательно осматривать все встречающиеся земли и острова «и содержать себя во всякой опасности, чтоб не впасть в какие руки и не показать им к себе путь». В случае неудачи — повторить попытку на следующий год и т. д. В заключение подчёркивалось, что всякое решение частного характера необходимо предпринимать с общего согласия.

Это усиленное подчёркивание «действовать с общего согласия», конечно, обезличивало Беринга, умаляло его авторитет и не способствовало установлению твёрдой дисциплины на судах. Ограничивая власть начальника, инструкция имела в виду обуздать очень возможный в подобных случаях произвол, но в отношении лично к Берингу предусмотрительность эта была совершенно излишней и далеко не способствовала успехам самой экспедиции.

Третьему главнейшему участнику Северной экспедиции — известному уже нам по первой камчатской экспедиции Беринга — капитану Шпангбергу предписывалось: предварительно соорудив в Охотске или на Камчатке три корабля, плыть «ради обсервации и изыскания пути до Японии», по дороге осмотрев и описав, «сколько возможность допустит», Курильские острова, «из коих несколько уже было во владении Российском». Был предусмотрен и деликатный вопрос обхождения с неведомыми жителями тех островов: «И ежели на них найдутся жители, то с ними поступать ласково и ничем не злобить, и нападения никакого и недружбы не показывать». Словом, рекомендовалось всеми мерами расположить к себе японцев или, как их тогда называли, — японов. Предписывалось, однако, самим быть все время начеку и, опасаясь, как бы не попасться в их руки, «своею дружбою перемогать их застарелую азиатскую нелюдимость». В русское подданство принимать лишь тех японцев, которые сами пожелают, не требуя при этом никакой дани.

Хитро составленная инструкция предусматривала и повод для проникновения в самую Японию. Для этого могли служить сами японцы, заброшенные бурей на камчатский берег. Если русское судно доставит в Японию случайно попавших на русскую территорию японцев, то вряд ли японцы будут за это в претензии. А если так, то можно будет воспользоваться удобным случаем хорошенько оглядеться там и разузнать о тамошних порядках, о вооружённой силе, о портах и видах на торговлю. Если не удастся сделать это в первое лето, повторить на следующий год и т. д., благо времени много впереди.

Другой главной задачей организуемой экспедиции являлось нанесение на карту всего полярного побережья Азии. Окончательный результат чудовищной по объёму съёмки должен был ответить на вопрос: «Есть ли соединение Камчатской земли с Америкою, також имеется ли проход Северным морем? «

Колоссальная работа эта была распределена по участкам: первому отряду, взятому под своё ведение непосредственно Адмиралтейств-коллегиею и возглавлявшемуся лейтенантами Муравьёвым и Павловым, впоследствии заменёнными лейтенантами Малыгиным и Скуратовым, предлагалось взять направление от Архангельска до устья реки Оби. Предположено было осуществить эту работу на двух судах.

Второму отряду поручалось заснять следующий участок, идя от Енисея до устья Оби. Начальником отряда был назначен лейтенант Овцын. Для выполнения задания ему выделялось лишь одно судно.

Третьему отряду, возглавлявшемуся лейтенантами Прончищевым и Ласиниусом, предписывалось, организовав базу в устье реки Лены, двинуться отсюда на двух судах (дубельшлюпка и бот) одновременно на запад к Енисею и на восток к Колыме и, если представится возможным, то и далее до самой Камчатки. Причём, если обнаружится, что сибирский берег соединяется с американским, — плыть вдоль него «сколько возможно», стараясь выяснить, как далеко расположено восточное море. Если же азиатский материк окажется разделённым с американским проливом, то «отнюдь назад не возвращаться, а обходить угол и придти до Камчатки». Помимо всего перечисленного, на этот отряд было возложено ещё поручение обследовать остров, расположенный против устья Колымы, «о котором разглашено, якоб земля великая». В случае, если на этом острове окажутся обитатели и «самоизвольно пожелают идти в подданство», то принять их. По предположенному плану срок этих экспедиций определялся в два года. Главное руководство двумя последними отрядами вверялось непосредственно самому Берингу.