Вадим Листов - Отавало идет по экватору

Дарвин предположил, что вулканические острова, да еще отстоящие на столь значительном удалении от материка, никогда не были его частью. Однако между фауной и флорой островов и материка было большое сходство. Из этого он сделал вывод: и птицы, и животные, и растения (или их семена) были принесены на архипелаг воздушными или морскими течениями. В отношении морских львов, тюленей и пингвинов сомнений не возникает: они - отличные пловцы и вполне могли быть "доставлены" на Галапагосы Перуанским течением. Черепахи, хотя и не слывут хорошими пловцами, способны находиться в воде неделями, и их могло принести течение Эль-Ниньо. Видимо, просто обстояло дело и с крупными водоплавающими птицами - альбатросами, пеликанами, бакланами, олушами и т. п. Что касается мелких пичужек, таких, как зяблики и воробьи, то они, вероятнее всего, были занесены сильными воздушными потоками, а рептилии - игуаны, ящерицы, змеи - добрались на растительных островках, выносимых в океан южноамериканскими реками.

Вместе с тем на Галапагосах отсутствуют многие представители материковой фауны и флоры. Здесь нет крупных млекопитающих (и, что особенно важно, хищников), земноводных, насекомых. В первое время все внимание сосредоточено на том, что тебя окружает. Только потом неожиданно для себя с удивлением обнаруживаешь отсутствие вездесущих, казалось бы, комаров. (Этот пример - один из наиболее типичных.) Объясняется это двумя причинами. Во-первых, любому насекомому преодолеть расстояние в тысячу километров по морю не так-то просто (только пушкинский комар из "Сказки о царе Салтане" сам летал "за море"). Во-вторых, даже если бы отдельным экземплярам это и удалось, они бы как вид все равно не смогли выжить: их личинкам для размножения нужна пресная вода, а пресных водоемов на архипелаге нет. Кстати, разве не в этом же главные причины отсутствия на островах животных, которые не могут существовать без пресной воды?

"Возможно, что именно в такой форме происходило заселение островов архипелага, возраст которых колеблется от одного до двух миллионов лет, - писал однажды журнал "Гео". - Одного только плота, "нагруженного" животными, который прибывал бы на острова раз в 100 тысяч лет, было бы достаточно, чтобы заселить их теми видами, которые существуют там сегодня".

В этой связи следует, забегая вперед, сделать одно замечание. На протяжении тысячелетий изолированность Галапагосских островов от внешнего мира обеспечивала их обитателям спокойное существование и "лабораторно чистый" характер эволюционного процесса. Отсутствие естественных врагов гарантировало экологический мир и гармонию. Но вот явился человек, и мир был резко нарушен. Теперь по его вине у коренных обитателей архипелага немало врагов искусственных.

Ночью над островами прошла гроза, омыв их ливневым дождем и оставив после себя холодный, промозглый рассвет. В воздухе неподвижно висит микроскопическая водяная пыль - "гаруа". Пуэрто-Айора затянут густым, липким туманом, и с выездом на Канал приходится повременить. Дождавшись, когда туман слегка рассеялся, шофер автобуса поглаживает рукой - на счастье! - по красному сердечку, нарисованному на носу машины, и мы трогаемся. Но доезжаем только до перевала. Там приходится, правда ненадолго, остановиться - настолько плотен туман, окутывающий "верхний этаж" острова.

- Вот ведь досада, - сетует Свен. - Второй раз мы попадаем в такое "молоко". Обидно еще и потому, что до солнечной-то стороны рукой подать.

Едва "молоко" светлеет, мы едем дальше и через несколько километров, как и предсказывал Свен, неожиданно врываемся в мир света и тепла. Солнце уже взошло. В его мягких оранжевых лучах даже сухие костлявые кусты и деревья с голыми узловатыми ветвями выглядят привлекательнее, чем пышная, но утонувшая в холодном тумане растительность, оставшаяся позади, на перевале.

Денек обещает быть насыщенным впечатлениями. Сан-Кристобаль, Дафне, Исабела - вот главные точки нашего маршрута. Карлос Айяла, с которым мы успели подружиться накануне, встречает нас радушно и докладывает, что все готово и можно сей же момент сниматься с якоря. Вскоре мы уже выходим из Канала, и яхта, набрав скорость, устремляется на юго-восток. Бальтра и Санта-Крус скрываются из виду. Некоторое время нас развлекают дельфины, эти вечные "весельчаки моря", потом исчезают и они.

Я устроился на палубе в шезлонге и привожу в порядок заметки, сделанные впопыхах на Фернандине. Из головы не выходит галапагосский уродец-баклан. По возвращении в отель я обнаружил в библиотеке Джимми Переса журнал с любопытной статьей об этих странных птицах. В статье, давшей дополнительную пищу для размышлений, в частности, указывалось, что галапагосский баклан лишен желез, выделяющих жир, который смазывал бы его перья в воде и не позволял им намокнуть. Вот почему нелетающие бакланы после "рыбалки" простаивают подолгу на камнях, подставив свои крылья солнцу, - они вынуждены терпеливо сушить остатки перьев.

Узнал я и еще об одной особенности этих птиц. Оказывается, вопрос опреснения морской воды, над которым веками билось человечество, природа давным-давно разрешила, снабдив галапагосского баклана железой, предназначенной специально для этой цели. Когда птица лишена пресной (дождевой, например) воды, она пьет воду морскую, и железа заботятся о том, чтобы извлечь из нее излишнюю соль; эту соль в виде рассола баклан извергает наружу, "высмаркивает" через носовые отверстия.

- А бакланы настоящие, с перьями, водятся на островах? - обращаюсь я к Карлосу, скучающему у штурвала.

- А как же. Конечно. - Он словно ждал, когда я начну разговор. Закрепив рулевое колесо, он садится рядом. - Мы называем их бурыми за темную окраску перьев. Они такие же хорошие рыболовы, как и их облезлые родственники с Фернандины.

- Такие уж и хорошие? Если все галапагосские птицы будут ловкими пловцами, рыбы на всех не хватит... - деланно сомневаюсь я.

"Завести" Карлоса нетрудно - он сразу включается в разговор, объясняет, охотно рассказывает об островах, о повадках их обитателей.

- Всем рыба и не нужна, - качает он головой. - Например, галапагосская чайка питается только отбросами. За раздвоенный вилкой хвост ее так и называют - вилохвостая чайка. Голубям рыба тоже не требуется. А какие тут красивые голуби. Пестрые крылья, розовая грудка... Красивее их наверняка нет на всем побережье.

- У нас, Карлос, есть поговорка: "На то и щука в море, чтобы карась не дремал", - говорю я. - Наверное, так же и у вас: если есть голубь, то должен быть и ястреб, чтобы голубь не дремал. Так?

- Точно. Есть и ястребы, - отвечает Карлос. - Но только одного вида. Они, как и голуби, называются галапагосскими. Я не знаю, чем они питаются, может статься, и голубями. Но точно могу сказать, что галапагосский ястреб - друг человека: людей он не боится, его можно поймать руками.