Вадим Листов - Отавало идет по экватору

- Почти все птицы высиживают птенцов там, на дне кратера. - Карлос описывает рукой круг, повторяя его контуры. - Самое трудное для матери начинается после того, как птенцы вылупятся. Кругом все ровное и голое - ни скалы, ни кустика, солнце - в зените, жарит, что называется, в свое удовольствие. Как спастись слабому птенцу от обжигающих лучей? Только под крылышком матери. Вот и приходится ей часами простаивать на солнце и защищать птенцов от перегрева, прикрывая их собственным телом.

Неожиданно я ловлю себя на мысли, что отнюдь не все птицы такие "глупые", какими их считают местные жители. По дороге мы видели некоторых олушей - и даже фотографировали их, - сидевших под большими камнями, в расщелинах. Значит, отдельные экземпляры "поняли", что камни отбрасывают тень и что в этой тени они могут "безбоязненно" оставлять своих птенцов, а сами отправляться добывать пищу?

Значит, они больше приспособились к условиям окружающей среды, чем те птицы, которые по извечной "традиции" выводят потомство на голом дне кратера? Следовательно, у этих, "умных", и их потомства шансов на выживание больше, чем у тех, "глупых"? Вот вам и "глупая птица с голубыми лапами"! Вывод напрашивается сам: процесс эволюции не остановился на достигнутом, он продолжает свое поступательное движение.

Когда находишься на Дафне, слышишь лишь объяснения Карлоса, нашего гида. Все остальное здесь - тишина, созерцание бескрайнего океана, скал, птиц. Дафне, как и другие острова, - настоящий рай для фотографов: можно выбирать любой ракурс, снимая его обитателей с предельно близкого расстояния.

- Тихо. Хорошо. Не то что на Эспаньоле, - задумчиво произносит Карлос.

- А почему там хуже? Такой же ведь остров...

- Такой же, да не совсем, - отвечает он. - У каждого острова свой голос, своя музыка. Здесь - только мягкий свист ветра, а там - грохот прибоя да беспрерывные резкие крики птиц и рыканье морских львов.

- Что же, они так все время без передышки и рыкают?

- Все время, пока туристы находятся близко, львы лают, как охрипшие собаки. Так каждый из них предупреждает, чтобы вы не вторгались на территорию его гарема. Между прочим, - неожиданно оживляется Карлос, - на примере семейной жизни морских львов лишний раз видна великая премудрость матери-природы. Судите сами. Взрослый самец обычно содержит гарем из двадцати - тридцати самок. Постоянная активность и бдительная охрана гарема от чужаков приводят к тому, что "султан" быстро слабеет. В этом случае он добровольно покидает гарем и удаляется на "остров холостяков". Там находятся только взрослые самцы, там их агрессивность исчезает, там они набираются сил для организации нового гарема...

Из налетевшего облачка сыплется мелкая водяная труха. Как и на большинстве островов, дожди на Дафне выпадают часто. Но из растительности тут можно увидеть только лишайники разных цветов да кактусы, включая довольно крупные опунции, - лишь им удается выжить на вулканической лаве, из которой сложен остров.

'Не пора ли нам приняться за гнездо?..'

- Скоро увидите совсем другую растительность, - словно читая мои мысли, говорит Карлос. - Моя бухточка на Исабеле со всех сторон окружена вечнозеленым лесом. Не верите? Ей-богу, со всех сторон.

Дождь и желание успеть побывать в таинственной бухточке и увидеть "аквариум Айялы" подгоняют нас побыстрее вернуться на яхту. И снова весело стучит мотор, снова попутный ветер надувает паруса. Перед глазами еще стоят картины, увиденные на Дафне, а "остров голубых лапок" уже растаял в океанской дали.

Достигнув Исабелы, яхта встает на якорь напротив хмурого и неприветливого мыса. Низкий берег усеян большими черными камнями, о которые с шумом разбиваются волны. Дальше, за камнями, видны желтые песчаные проплешины. На самом краю мыса раскачиваются на ветру полузасохшие низкорослые деревца, тут же красуются могучие деревья с пышными зелеными кронами - просто чудо, как им удалось вцепиться в каменистый мыс и выстоять под напором ветров и волн. Не видно ни одного живого существа, не слышно даже резких, скрипучих криков чаек.

Мы спускаемся в катер, и Карлос уверенно ведет его по заливу, глубоко вдающемуся в сушу. Залив окаймлен невысокими деревьями, которые стоят над водой на подставках из собственных корней. Тонкие ветви затейливо переплетаются между собой, образуя одно большое зеленое покрывало. Так вот о какой "совсем другой" растительности говорил Карлос на острове Дафне! Мангры - удивительные растения тропического пояса, непримиримые противники моря, без которого, однако, не могут существовать!

Мангры

Мангры - еще один образец происходящей в природе, в том числе и на Галапагосах, круговерти. Растут они на песчаной или илистой почве, постоянно омываемой морской водой, растут быстро, образуя непроходимые заросли. Море подтачивает и разрушает берег и наносит к корням мангров песок и ил. За них цепляются молодые побеги, и таким путем мангры с помощью моря наступают... на море. Старые деревья остаются в "тылу", утрачивают непосредственный контакт с морем и отмирают. Их место занимает другая растительность. А море продолжает точить берег и обеспечивать мангровые заросли необходимым "строительным материалом" - песком и илом. Такие заросли - естественный питомник воспроизводства местной фауны: в них устраивают свои гнезда чайки и другие птицы, тут нерестятся многие виды рыб, размножаются креветки.

Катер сбавляет обороты. Карлос внимательно вглядывается в берег, если только можно назвать берегом серо-зеленую полосу свисающих в воду толстых нитей. Это молодые побеги мангров, "бойцы переднего края". Впереди - тупик, но именно туда мы и направляемся. Через еле различимое в чащобе "окно" катер проходит сквозь стену мангров и попадает в обширную спокойную лагуну.

Снова ревет мотор, оставляя за кормой пенистый бурун. Мы несемся по зеркальной глади в дальний угол лагуны. Там перед нами опять вырастает стена мангров. Легкий поворот руля, и катер на малых оборотах входит в узкую протоку. В некоторых местах "крыша" из переплетенных стволов и ветвей нависает так низко, что приходится наклонять голову.

Мы напряженно вглядываемся вперед, ожидая, что вот-вот взору откроется нечто необыкновенное...

Протока оказывается довольно длинной. Но вот она расширяется, и Карлос первым нарушает длительное молчание.

- Однажды, - говорит он, - шторм загнал наши баркасы в ту лагуну, которую мы только что пересекли. Стоим день, другой, ждем, пока погода наладится. От нечего делать мы с приятелем стали ловить рыбу с лодки, увидели протоку и решили узнать, куда она ведет. Так мы попали в "аквариум". Потом я не раз бывал там, показывал его гостям.