Александр Харитановский - Человек с Железным оленем

…Под Пятигорском снова поднялись горы. Утром показался желто-белый конус Эльбруса. Тут Травина постигло глупое приключение, о которых говорят «и смех и грех». На узкой дороге он встретился с быком. Красный велосипед обозлил животное, и Глебу совершенно неожиданно пришлось стать тореадором. О себе в данном случае он думал меньше, чем о машине. В результате велосипед цел, а у хозяина в кровь разбита нога… Миновав район Минеральных вод, Глеб направился на Кубань.

Шел август. Заканчивалась уборка хлебов, подсолнечника. Дозревала кукуруза. Казачки с укрытыми белыми платками лицами провожали удивленными взглядами полуголого коричневого от загара велосипедиста с немыслимой папуасской прической.

Вблизи железнодорожной станции Тихорецкой Глеба вновь ожидала любопытная встреча. На берегу тихой реки Челбаса выстроились ровными длинными шеренгами улицы казацких куреней. Дома похожи, как солдаты, отделены друг от друга правильными интервалами, с одинаково квадратными усадьбами. В каждом квартале точно шесть усадеб. Улицы и переулки одной ширины…

Возле беленого кирпичного здания школы суетились ребятишки – сажали молодые тополя. Тут же был и учитель – невысокий, худощавый, уже пожилой человек.

Путешественника сразу окружили. При слове «Камчатка» быстро подошел и учитель.

– Здравствуйте! Я ведь тоже с Камчатки. Работал в Милькове и на западном побережье, в селе Кихчик. Почти полтора десятка лет. Лучшие молодые годы! Остались ученики… О Новограбленовых не слыхали?

– Как же! Я хорошо знаю Прокопия Трифоновича Новограбленова. Учительствует в городской школе и председатель краеведческого общества.

– Видите! – торжествующе поднял руку учитель. – Это я посоветовал ему поехать в Томск, в учительский институт. Родители боялись… Прокопий первым из коренных камчадалов получил высшее образование. Сам-то я попал на Камчатку в 1911 году. Бежал из России по политическому делу. Помню, сошел с парохода. В одной руке чемодан с книгами, а в другой – футляр со скрипкой, и все богатство. До Милькова семнадцать дней на нартах добирался… Но не жалко. Мы, учителя, тогда были и главными советчиками, и агрономами, и даже врачами…

– Врачами? – переспросил Глеб.

– Да. Мне вот пришлось одному охотнику-ламуту ногу ампутировать. Случайно прострелил. Пуля раздробила кость. А на сто верст ни врача, ни фельдшера. Хорошо через наше село проходила новая телефонная линия. Связался с Петропавловском, с больницей. Мне сказали, чтобы срочно отнимал ногу, и разъяснили как. Обрезал кожу, сухожилье – нога отпала. Позвонил опять.

– «Неправильно, – сказал врач. – Надо по колено».

И снова забрались двое на ламута, держали его, покуда я обычным острым ножом заканчивал операцию. Культю перевязал чистым полотном, а сверху затянул лохтачьими ремнями. Это, наверное, была первая операция по телефону, но человек остался жив…

В Милькове метеостанцию открывал, пробовал огурцы и помидоры выращивать. Здесь вот тоже виноград испытываю. И еще историю станицы пишу, в 1910 году ее основали. Чернозем до двух метров. Нынче колхоз «Путь к социализму» организовали…

Чувствовалось, что человеку многое хочется рассказать, но подходили к околице.

– А знаете, приятно услыхать, что мои ученики помогают строить новую Камчатку, – снова вернулся учитель к камчатской теме. – Желаю вам счастливого возвращения. – И уже вслед: Меня звать Рыжук Григорий Емельянович…

Немногим более месяца понадобилось Глебу, чтобы проехать с Кавказа до Москвы. Позади остались Крым, куда путешественник переправился из Ростова, Украина и области Центральной России. Он спешил на север. Видел мало. Все подчинено скорости. Нигде никаких задержек. И все же теперь поездка казалась чистейшим отдыхом: нет препятствий, сравнительно хорошие дороги, нормальная температура…

23 сентября у Рогожской заставы в Москве постовой милиционер остановил велосипедиста.

– Ваши документы, – произнес он традиционную фразу, поднеся руку к козырьку.

Раскрыв протянутую книжку в кожаном тисненом переплете, страж порядка впал в недоумение:

– Вы с Камчатки?.. И все на велосипеде?!

– Да. Почти год как оттуда.

– Куда же теперь?

– На Чукотку.

– На Чу-кот-ку?! Прошу извинить за задержку, – благожелательно пошутил милиционер и опять-таки традиционным жестом дал «зеленую улицу».

В Высшем совете физической культуры, куда зашел Глеб, чтобы зарегистрировать проделанный маршрут, его замысел пройти Северным путем вызвал улыбки.

– Я этого не представляю, – заключил товарищ, ставивший печать в паспорте. – Да и зачем такой сверхсложный переход? Какая польза от него? Да и сможете ли?

Ох уж эти рассудительные благожелатели!

– Вы говорите так, точно я приехал сюда не с Камчатки, а из Тулы.

– Но согласитесь, что велосипед совсем непригоден для полярного путешествия?

– Главное, по-моему, в том, чтобы человек был пригоден. Вот и проверим…

Состоялись и другие, так сказать, деловые разговоры.

– Автодор организует автомобильный пробег Москва – Владивосток. Пойдут три форда. Для связи намечено взять еще мотоцикл. Может быть, попробуете договориться?

– Нет, – решительно отклонил предложение Глеб. – Я попрошу у вас металлические обода для колес, а то у меня нестандартные. Если, конечно, можно.

Глебу были выданы и обода, и комплект запасной резины.

Через два дня после выезда из Москвы показался Псков!

И вот он едет по Петропавловской улице. И вот блеснула река Великая.

«Почти как на Камчатке», – невольно улыбнулся Глеб, вспомнив свои раздумья на палубе «Астрахани» в Тихом океане.

Он едет, и не улицы развертываются перед ним, а годы детства, отрочества, юности.

…Ботанический сад с остатками древней крепостной стены. Стена раздоров, – вспоминает Глеб. – Традиционное место, где сводили счеты реалисты, гимназисты и учащиеся духовной семинарии.

В старину у этих стен не раз останавливались иноземные захватчики. Город грудью защищал лежавшую за ним Русь. Но Псков был и хлебосолен по-русски. На знаменитые псковские ярмарки съезжались и татары, и латыши, литовцы и эстонцы, и даже китайцы… Псковский лен-долгунец, который и доныне называют северным шелком, пользовался большим спросом. Особенно много его шло в Англию. Псковский снеток в изобилии вывозился с Чудского и Псковского озер во все концы России…

Про все это Глебу когда-то рассказывал учитель Яков Никандрович Никандров. Где они, вечера у костра на берегу Великой, разговоры о путешествиях, о звездах, о будущем?

Любимый учитель! С годами память теряет постепенно одного человека за другим – знакомых, близких; они уходят в сумерки прошлого. И только он, любимый учитель, тот, кому ты подражал во всем – от манеры носить фуражку до взглядов на жизнь, незабываем…