Жюль Верн - Великолепная Ориноко

Когда сержант Марсьяль получил разрешение вернуться на борт «Гальинеты», она сказала ему:

— Все в порядке, дядюшка, — а рука ее нежно утирала слезы, катившиеся по щекам старого солдата.

Всю ночь путешественники по очереди дежурили у постели Жанны. На ночь ей снова дали отвар целительной коры. Она спала спокойно, и наутро было уже совершенно ясно, что девушка поправится. Радости пассажиров и экипажа не было предела.

Хозяину Маваки, хотя он деликатно отказывался, было предложено выбрать на борту «Мориче» то, что он считает необходимым для своей семьи. Потребности этого славного человека оказались весьма скромными. Он взял только несколько ножей, топорик, кусок материи, зеркальце, стеклянные украшения и полдюжины сигар.

Пироги уже собирались отчалить, когда выяснилось, что Хорреса нет на «Гальинете». Вероятно, он так и не возвращался с прошлого вечера. Наконец он появился и на вопрос Жака, где он был, ответил, что, так как экипажу было разрешено сойти на берег, он ночевал в лесу. Пришлось довольствоваться этим объяснением, весьма, впрочем, правдоподобным.

В течение четырех следующих дней пироги продвигались вперед очень медленно, делая не больше десяти километров в сутки. Но какое это имело значение! Главное, что Жанна поправлялась; благодаря стараниям Жермена Патерна, который сам готовил для нее пищу, силы быстро возвращались к ней. Жак Эллок ни на шаг не отходил от девушки, и сержант Марсьяль в конце концов стал находить это вполне естественным.

— Видно, так было суждено, — повторял он, — но, тысяча чертей, что скажет мой полковник!

На следующий день между полуднем и двумя часами выздоравливающая первый раз вышла из-под навеса на корму и, лежа на подстилке из сухой травы, вдыхала свежий и живительный воздух саванны.

Ширина реки здесь не превышала тридцати метров. Идти приходилось большей частью на шестах либо тащить лодки бечевой. Местами встречались небольшие, но довольно сложные пороги, а вода стояла так низко, что стали готовиться к разгрузке пирог. К счастью, удалось избежать этой трудоемкой операции. Матросы прыгнули в воду и, облегчив таким образом лодки, смогли преодолеть пороги Манавиче и Памаракин у подножия восьмиметрового холма Бокон.

Каждый вечер Жак Эллок и сержант Марсьяль охотились в изобилующих дичью прибрежных лесах и приносили целые связки гокко и индеек. В южных провинциях Венесуэлы путешественнику обеспечено пропитание: дичь здесь великолепная, а реки буквально кишат рыбой.

Молодость взяла свое, здоровье вернулось к Жанне. Можно было больше не опасаться возвращения лихорадки.

Двадцать пятого октября справа показалась горная цепь, обозначенная на карте как холмы Гуанайос. Двадцать шестого октября лодки с большим трудом преодолели пороги Маркес.

Жаку Эллоку, Вальдесу и Парчалю не раз казалось, что правый берег совсем не такой уж пустынный, что среди деревьев и кустов кто-то крадется. Если предположить, что это гуахибо, то можно было не тревожиться, поскольку эти индейцы вполне безобидны. В то время, когда господин Шафанжон исследовал эту часть Ориноко, все было иначе, и его люди каждый день ожидали нападения аборигенов.

Однако Жак Эллок и сержант Марсьяль безуспешно охотились за этими таинственными невидимками. Им так и не удалось кого бы то ни было обнаружить. Но если в лесах скрывались не гуахибо, а кива, да еще, может быть, из банды Альфаниса, то опасность становилась вполне реальной. А потому Парчаль и Вальдес очень внимательно следили за берегами и не разрешали своим матросам покидать пироги. Что же касается Хорреса, то в его поведении не было ничего подозрительного, и он ни разу не выказал желания сойти на берег. Впрочем, еще шесть-семь переходов, и пироги все равно остановятся из-за отсутствия воды в реке. От Ориноко останется лишь тонкий ручеек, стекающий со склонов Паримы, который три сотни притоков постепенно превращают в одну из крупнейших водных артерий Южной Америки.

Путешественникам придется покинуть пироги и идти пятьдесят километров до Санта-Хуаны пешком сквозь густые леса, покрывающие правый берег реки. Воодушевленные близостью цели, они надеялись преодолеть это расстояние за несколько дней.

Двадцать седьмого и двадцать восьмого октября были самыми тяжелыми днями за время путешествия. Только самоотверженность матросов и мастерство капитанов позволили преодолеть пороги Гуахибо, которых в 1760 году достиг первый исследователь Ориноко Диас де ла Фуэнтес.

— Если эти индейцы гуахибо не опасны, — заметил Жермен Патерн, — то этого никак нельзя сказать о порогах, которые носят то же имя.

— И будет чудом, если мы благополучно их преодолеем, — ответил Вальдес.

— Раз небу было угодно сотворить одно чудо и спасти нашего дорогого Жана, — сказал Жак, — оно сотворит еще одно для пироги, которая несет его. Да смилуется над нами всемогущий Господь, создатель земли и неба...

— Аминь! — благоговейно прошептал сержант Марсьяль.

Действительно, было чудом, что пироги отделались лишь небольшими повреждениями, которые легко можно было устранить, не прерывая плавания. Представьте себе каскад водоемов, протяженностью десять — двенадцать километров, напоминающий в увеличенном размере систему шлюзов в Готском Канале, в Швеции. Только канал, связывающий Стокгольм с Гётеборгом, имеет шлюзовые камеры с открывающими и закрывающими их воротами, облегчающими продвижение судов с одного уровня на другой. Здесь же не было ни шлюзовых камер, ни ворот, и пироги приходилось тащить по каменистым площадкам, едва покрытым водой. Матросам пришлось работать бечевой, закрепляя ее за деревья и выступы скал. А в разгар сухого сезона пороги становятся и вовсе непроходимыми. Господину Шафанжону в этом самом месте пришлось расстаться со своей пирогой и продолжать путешествие к истокам Ориноко на маленькой куриаре.

Ранним утром путешественники снова отправились в путь. Ширина реки здесь не превышала пятнадцати — двадцати метров. Лодки преодолели еще несколько порогов; воды кое-где было так мало, что их пришлось тащить волоком, и они оставляли в песке глубокий след.

Наконец вечером Парчаль и Вальдес причалили к правому берегу. На противоположном берегу темнела остроконечная гора. Это был пик Монуар, названный так французским путешественником в честь генерального секретаря Парижского Географического общества.

И пассажиры и матросы так устали за день, что даже забыли об осторожности и мечтали только об отдыхе. После ужина все тотчас же погрузились в глубокий сон. К счастью, ни бродячие индейцы, ни кива Альфаниса не потревожили покой путешественников. Но утром, взглянув на реку, они пришли в отчаяние. За ночь уровень воды понизился на пятьдесят сантиметров. Пироги были на мели, а по дну Ориноко лишь кое-где струились желтоватые ручейки. А значит, плавание можно будет возобновить лишь по окончании сухого сезона.