Андрей Шляхтинский - Амазонка: призраки зеленого ада

Позволю себе привести еще ряд примеров. В языке индейцев ашанинга с берегов Верхней Укаяли, что за тысячу с лишним километров от мест, где живут ачуар и даже родственные последним ауахун, есть слово «ama-tsenca», что переводится как «персона, человек». У близких им по языку и культуре ашенинга есть слово — «ma-tsi», то есть «ведьма, колдунья». А родственные ашенинга индейцы амуэша знают слово «ama-shinich» в значении «шаман».

Однако тут свет на загадку может пролить слово из языка уже упомянутых сапаро — «ama-shaniki», что означает «два». Очень похоже на «Amasanka» и схожие формы имен, не так ли? Кроме того, это соотносится по смыслу со словом «mai» — «оба, вдвоем» и глаголом «ma-tsamsatsa» — «жить вместе» (о нескольких людях) из языка индейцев уамбис, родственных ачуар, шуар и ауахун.

Прямо скажу, неявная связь между числительным «два» и главным духом джунглей (как его представляют сегодня) становится более очевидной, если вспомнить сказку индейцев сапаро с дикой эквадорской реки Конамбо. В ней говорится, что Ама-санга, или Амашанга, когда-то в действительности был не одним человеком, но двумя братьями, поссорившимися с мужем сестры из-за того, что тот убивал слишком много животных. Шаманы индейцев кичуа говорят еще, что существует два Амасанга, внешне абсолютно одинаковых. Но один из них хороший, а второй — злой, так что различить их непросто.

Ну а возвращаясь к индейцам ашанинга, замечу, что в их языке есть еще слова «ama-joncari», которым называют знахарей, и «k-amaa-ri» — злой дух. Вообще же «amaa-» или «ma-» у ашанинга и ашенинга так или иначе связано с водой, жидкостью, и данная морфема присутствует в именах рыб и околоводных птиц. Любопытно, но и в словаре индейцев уамбис имеется слово «amain», что означает «противоположный берег реки» и глагол «mai-tasa» — купаться. У чайяуита купаться будет «ama-rin», а у кичуа — «arma-na».

Примерно на полпути между ашенинга и ачуар сегодня живут кокама-кокамилья. По языку они родственны ныне почти исчезнувшим омагуа с берегов Мараньона. И — прямые потомки великих тупинамба, тех самых тупи-гуарани, еще до прихода испанцев широко расселившихся по всей Амазонке. От Атлантического океана до самых Анд, где их немногочисленные потомки уже во время испанских колоний промышляли речным пиратством, как в случае с омагуа-йете с верховьев рек Напо и Типутини. Удивительно, но и в языке кокама мы находим слова «mai-sangara» и «mai» в значении «дух, демон». Есть еще слово «ma-boya» в том же значении и, очевидно, семантически связанное с анакондой: на гуарани водяного удава зовут «mboi», а на тупи «muywaso». Для лингвиста очевидно, что и здесь, и там присутствует все та же загадочная морфема «ama-» Кроме того, в языке кокама дождь называют «ama-na», что опять же связано с водой.

Более того, я подозреваю, что и в названии «священного» галлюциногенного растения бругмансия — «mai-kua» на языках ачу-ар, шуар и уамбис — и «ma-rikawa» у индейцев кичуа с низовьев Пастасы сокрыт все тот же корень. Как и в «ma-ritha» у ашенинга и «k-ama-rampi» у ашанинга, именующих так айягуаску (суффикс «kawa», по всей видимости, можно перевести как «растение»: ср. «a'kawa» — кустарник, ядовитыми листьями которого индейцы чайяуита травят рыбу).

Итак, подведем итоги. Мы увидели, что название «Amazonas» (Амазонка) с точки зрения лингвистики далеко не одиноко на южноамериканском континенте. По сей день здесь бытует множество однокоренных ему слов в языках, часто не родственных друг другу. Причем все они заключают в себе либо наименования духов, либо так или иначе связаны с водной средой. А в мифологии индейских народов, населявших и населяющих Западную и Северо-Западную Амазонию, духи или «иные люди», «водные люди» сплошь и рядом ассоциируются с подводным или с подземным мирами. Между последними разница зачастую стерта или же она незначительная. Основная характеристика обоих — потусторонность, «инородность» по отношению к «миру людей».

Можно даже предположить, что в случае с собственно духами животных из названий проступает двойственность: сам зверь и его «хозяин», покровитель из «другого мира». Ну а Амасанга или Амашанга, Амасанг, Аматсенга — все они «инородные двойники» людей, точнее, мужчин. Мужской архетип охотника и воина, так сказать.

Вряд ли это совпадение. Следовательно, я считаю вправе предположить, что Орельяна и его спутники, плывя вниз по Великой реке, встретились с индейцами сапаро, омагуа и, возможно, другими, о чем и пишет Карвахаль. А как я уже сказал, многочисленные омагуа говорили на языке той же семьи, что и современные кокама, а также вымершие тупинамба и прочие индейцы тупи-гуарани, населявшие чуть ли не всю Амазонку и крупные притоки. От них испанцы узнали о неких «людях», принятых ими за женщин, которых и окрестили амазонками. Затем они, возможно, действительно встретились с какими-то женщинами, воевавшими вместе с мужчинами, и утвердились в своей правоте. Однако собственно имя «амазонки» испанцы присвоили им, скорее всего, по созвучию с каким-нибудь индейским названием для «жителей потустороннего мира». Предположим, что оно было «amatsuna» или «amasuna». Но только предположим, ведь неоспоримых доказательств тому нет.

Важно учитывать, что свободное взаимопонимание между командой капитана Орельяна и индейцами было весьма затруднено вследствие языкового барьера, который — вне всяких сомнений — существовал. Поэтому вполне вероятно, что индейцы рассказывали именно о духах. Испанцы же истолковали эти откровения по-своему: сказались и недостаточное знание языка, и сверхзадача, решать которую они отправились на Восток — поиски Страны Корицы, золота и всякого рода чудес. А там, где недопоняли, там додумали. И вот в результате подобных неоднократных домыслов родилось и прижилось имя реки. За века оно обросло мифами, под грудой которых была погребена первичная этимология слова, его значение. Зато расцвела пышным цветом так называемая народная этимология, то есть когда люди объясняют происхождение того или иного непонятного слова, исходя из созвучия его с другими, более понятными им.

Я не лингвист, и — увы! — мне катастрофически не хватает познаний в языковых дисциплинах для сколько-нибудь качественного, более или менее научного анализа. Но хочется надеяться, эта глава заинтересует и подтолкнет кого-то из вас, уважаемые читатели и путешественники, заняться изучением исчезающих языков и исследованием культур индейцев Южной Америки. И в будущем, быть может, именно вы объясните многое из того, что сегодня скрыто под толстым слоем пыли современных теорий, гипотез и мифов белого человека, безосновательных утверждений, а иногда и откровенных спекуляций. Докопаетесь до истины. Ведь загадок и труднообъяснимых аналогий — великое множество. Конечно, что-то можно объяснить совпадением. Но все ли?