Игорь Фесуненко - Пост Леонардо

«Бижу» для индейца Шингу является столь же важным и незаменимым компонентом меню, каким, например, в Италии служат макароны, а в Грузии — шашлык. В разных деревнях Шингу мне удалось посмотреть все этапы приготовления «бижу». У чикао я видел, как толстые, напоминавшие редьку корни маниоки очищались от серой кожуры, мелко крошились и высушивались на солнце. В деревне камаюра удалось наблюдать, как высушенную и измельченную до крупнозернистого порошка маниоку клали на сплетенное из соломы сито и поливали водой. Просачивавшийся в миску белый бульон несколько раз кипятился на костре и выпаривался, чтобы убить содержащийся в маниоке яд. Из осадка, вновь высушенного на солнце, можно уже было делать лепешки. Именно этот процесс мы и застали здесь, в деревне суйа. «Японка» с челочкой наполнила плетеную корзиночку сухим порошком, хранящимся на семейном «складе»: посредине малоки высилось нечто вроде круглого «элеватора», метров трех высотой. Эта поставленная на попа «труба» была обернута пальмовыми листьями. Поднявшись на деревянные опоры, женщина зачерпнула сухую маниоку, спустилась вниз и высыпала порошок в глиняную миску. Потом налила туда воды и, получив массу, напоминавшую по виду жидкое тесто или творог, тщательно размешала ее. Затем взяла глиняную сковородку диаметром метра в полтора, смахнула с нее веничком пыль и поставила на огонь. Выполняя все эти операции, она морщила лоб и шевелила губами, словно рассуждая о чем-то сама с собой. На нас она не обращала ни малейшего внимания.

Пока сковорода нагревалась на огне, хозяйка начала раскатывать влажную творожнообразиую массу маниоки в громадный блин. Убедившись, что сковорода уже достаточно накалилась, она аккуратно разложила на ней блин и только после этого подняла глаза на странного караиба, который торчал возле нее, обвешанный аппаратами и магнитофонами. Она, по-моему, недоумевала, отказываясь понять, как это взрослый мужчина может болтаться без дела, глазея на все эти женские, хлопоты, в то время как ему полагалось бы охотиться на макак, работать на плантации или ловить рыбу, чем, собственно, и были заняты достойные уважения мужчины ее племени.

Спустя восемь-десять минут лепешка подрумянилась с нижней стороны, и тогда женщина быстрым, очень точным движением руки перевернула ее на другую сторону, орудуя крохотной деревянной лопаточкой. Глядя на нее, я вспомнил некоторых наших домашних хозяек, у которых такая операция даже с блинами куда меньшего размера далеко не всегда заканчивается благополучно. Спустя еще пять-семь минут «бижу» было готово. Женщина посмотрела на меня с участием Вероятно, она подумала, что мы, плывя слишком долго от Диауарума, проголодались. Она великодушно отломила по куску лепешки, протянула мне и Клаудио и улыбнулась.

Это «бижу» было гораздо более съедобным, чем то, которым меня угощал Канато. Лепешка была бы даже вкусна, если бы в ней ощущалось, хотя бы слегка, присутствие соли, которую индейцы Шингу, увы, не употребляют.

...На обратном пути мы с Клаудио продолжаем беседу о его житье-бытье. Лодка мягко скользит по глянцевой поверхности застывшей Паранажубы.

— Вы часто организуете экспедиции для поисков неизвестных племен? — спрашиваю я.

Клаудио хлопает севшего на лоб москита и отвечает:

— Раз, редко — два раза в год. — Много людей берете с собой?

— Нет. Мы идем вдвоем с Орландо и берем человек десять-двенадцать индейцев.

— Только индейцев?

— Да... В сельве никто не поможет так, как индейцы! Они отважны, находчивы, выносливы. В непроходимейших дебрях индеец сориентируется лучше, чем белый, вооруженный компасами, астролябиями и прочими приборами. Устроится на ночлег так, что ни одна змея его не покусает, разведет костер без спичек, найдет воду там, где мы с вами умрем от жажды, прорубит тропу в чаще, где застрянет бульдозер.

А пища! Никто не умеет находить пищу там, где ее, казалось бы, нет, с такой быстротой, как индеец. Представьте себе такую историю. Мы идем с ним по тропе. «Клаудио! — кричит вдруг он. — Хочешь меду?» Какого еще меду? Где он видит мед? А он смеется и показывает вверх: где-то там пролетела пчела и скрылась в какое-то дупло. Дупло, которое белый не разглядит и в телескоп. А этот чукарамае видит его с любого расстояния! В несколько мгновений он взбирается по стволу и спускается с килограммом-двумя меда. Нет, нет, я уверен, что белый умрет от голода там, где индеец обеспечит пропитанием батальон своих соплеменников. Он выловит рыбу именно в том месте, где водится самая вкусная и самая крупная рыба. Он найдет травы, которые не только утолят голод, но и вылечат его от недомогания. Одним словом, индейцы обладают удивительнейшей способностью выживать в самых страшных условиях. И именно поэтому мы предпочитаем уходить в сельву с ними. А не с белыми.

— И неужели в этих экспедициях между вами и сопровождающими вас индейцами никогда не возникают конфликты или недоразумения? Из-за наиболее удобного маршрута, например, или выбора места ночевки?

— Какие тут могут быть конфликты? Определяя маршрут движения, мы всегда советуемся с ними, полагаясь на их удивительное чутье. А место ночевки или стоянки никто не выберет лучше, чем индеец.

— А как они себя ведут в опасных ситуациях? Например, когда вы встречаете какое-нибудь воинственное племя, угрожающее нападением, не разбегутся ли ваши помощники?

— Разбегутся? — Клаудио усмехается и качает головой. — Они, бедняги, верят в нас. Доверяют нам гораздо больше, чем мы того заслуживаем. Они считают, что мы с Орландо обладаем сверхъестественными способностями предотвратить любую беду, и убеждены, что рядом с нами они в полной безопасности: ничего плохого с ними не случится.

Над их головами могут свистеть стрелы, но если я скажу: «Стой! Замри!» — они замрут. И не шелохнутся, даже если, по их собственным представлениям, давным-давно надо было бы бежать со всех ног! Бедняги, они слишком доверчивы!

— А как вы начинаете самый первый контакт с незнакомым племенем? Вероятно, это самый опасный момент — первая встреча с индейцами, которые никогда не видели белого человека?

— Да, это довольно сложная операция, — говорит Клаудио, закуривая очередной окурок сигаретки, осторожно извлеченный из кисета. — Когда мы обнаруживаем новое племя...

— Кстати, как это происходит?

— Иногда с помощью авиационной разведки. Иногда наши индейцы нам сообщают, что, к примеру, в верховьях Ронуро объявилось незнакомое племя. Произошла стычка или заметили новые малоки на берегу реки, возвращаясь из дальнего путешествия за рыбой.

Получив такое сообщение, мы первым делом стремимся собрать как можно больше сведений об этих новичках: «сердитые» они или нет, какова их численность, сколько малок, одним словом, все, что нам пригодится для подготовки первого контакта с ними.