Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

К Зимнему дворцу он подъехал в карете четверкой цугом, осуществляя недавно дарованное именитым купцам право ездить не на пролетке, а в карете – пусть все видят, каковы российские «купчишки»! К сожалению, его карета буквально потонула в море дорогих экипажей знати. Во дворце он был оглушен высокопоставленным сборищем, до отказа наполнявшим обширную кавалергардскую комнату. Ярмарочный го­мон разодетой толпы как бы нарочито игнорировал священ­ное местопребывание только что вернувшейся государыни, находившейся тут же, где-то в соседних апартаментах, за одной-двумя дверями. Шелихов с опаской поглядывал на двери, в которых должна была появиться «сама». Неожидан­но дверь действительно стремительно распахнулась... для одного только человека – это был гофмаршал. Он не успел произнести обычного «шш-шш», как наступила мертвая, жут­кая тишина. Толпа образовала широкий проход через всю комнату и застыла в низком поклоне; вдали показалось шест­вие, впереди которого медленно, величавой походкой вы­ступала Екатерина, сопровождаемая капитаном гвардии с одной стороны и кавалергардом в чине полковника – с другой.

«Какая величественная и красивая!» – подумал Григорий Иванович, нагибаясь в поклоне почти до полу.

Освеженная приятным путешествием и длительным отды­хом, помолодевшая, она подчеркнула это свое возрождение возобновлением забытого было обыкновения наряжаться на выдающихся торжествах в длинное белое платье. Порфира на плечах и маленькая, украшенная брильянтами корона на голове придавали ей самой и всему шествию нечто сказочное. По плечам низко свисали в изобилии локоны роскошных бе­лых как снег припудренных волос. Четко выделялись скре­щенные на груди муаровые ленты с орденскими знаками, а несколько выше них с шеи падали на грудь нитки крупных чистых жемчужных ожерелий. Высоко держа голову, чуть-чуть наклонив ее на мгновение в ответ на поклон, она проплыла в дворцовую церковь. За ней потянулась нескончаемой лентой нестройная вереница присутствовавших.

Стоя почти все время на цыпочках и не сводя глаз с пора­зившей его своим величием Екатерины, Шелихов не слыхал ни торжественного и полнокровного густого церковного хора придворных певчих, ни громовых раскатов протодьяконской октавы, изо всех сил провозглашавшей «многолетие». В ка­ком-то полузабытьи, не прикладываясь ко кресту, он прошел в обширный для представления государыне зал, где тотчас же дежурным чиновником ему было указано место в ряду удостоенных высочайшего представления...

– Именитый купец российский Григорий Иванович Ше­лихов из Америки, по всемилостивейшему соизволению ва­шего величества, – услышал он над собой чей-то голос.

Государыня молча протянула руку. С благоговением, как к иконе, приложился к ней Григорий Иванович и опустился на колено, склонил голову, ожидая вопроса. У него вдруг задрожал от волнения подбородок и судорога сковала челю­сти. Он твердо помнил, что может отвечать только на вопро­сы, и затаив дыхание ждал, трепеща от одной мысли, что, может, вопрос еще воспоследует, а он не в состоянии проро­нить ни слова... Казалось, прошла целая вечность. Григорий Иванович вдруг почувствовал довольно бесцеремонный тол­чок ногой и понял, что надо вставать. Вставая, он уже не видел ни императрицы, ни лиц придворных – все слилось в безликую толпу. Он отошел в сторону и закрыл глаза, а затем медленно направился к выходу...

Через два дня государыня уехала в Царское Село про­водить там обычный летний отдых. Надежды на ожидаемую беседу не было никакой... И вдруг приглашение в Село. «Поддержка Воронцова», – решил Шелихов.

Направляясь на прием, Григорий Иванович волновался: он не на шутку боялся, что, когда увидит величественную им­ператрицу вблизи, язык его снова прилипнет к гортани. Однако, проходя мимо громадного трюмо, несмотря на волне­ние, он внимательно оглядел себя и с удовольствием увидел элегантно, даже роскошно, но не кричаще одетого, привыкше­го к дворцовым паркетам придворного, а не какого-то рыльского «презренного купчишку». Расшитый, украшенный круже­вами кафтан красиво облегал стройную фигуру. Безукориз­ненной формы сильные, упругие ноги в атласных белых чул­ках и красивых туфлях с затейливыми пряжками легко, по-молодому несли их обладателя.

Войдя в широко распахнутые двери кабинета, он быстрым взглядом окинул комнату с одиноко сидевшей за столом в профиль ко входу пожилой, полной и невысокой дамой... Где же государыня?.. В этой стареющей, небольшого роста женщине он никак не мог признать виденной им величест­венной императрицы, образ которой так ярко запечатлелся у него в памяти.

Робость исчезла и даже сменилась какою-то жалостью к ней, когда он увидел ясные следы свежего слоя пудры, припухшие мешки под глазами и густую сеть лучистых мор­щинок... Тихий мягкий голос императрицы и пригласитель­ный жест сесть вывели его из оцепенения.

– Я радуюсь вашим успехам, господа российские куп­цы, – сказала Екатерина, милостиво протягивая руку.

– Стараемся, ваше императорское величество, как толь­ко можем, во имя любезного нам отечества и вашей славы, матушка государыня, – Шелихов низко наклонил голову.

– В чем особо нуждаетесь? – спросила Екатерина. – Не обижаете ли туземных обитателей при ясашных сборах?

– Ясак, ваше величество, алеуты платят охотно, дикие же коняги и другие народы сопротивляются, сами по-звери­ному обитают и в умягчении нравов через веру православ­ную зело нуждаются...

Екатерина взяла в руки перо и, придвинув к себе лист бу­маги, что-то отметила.

– Пробовали просвещать светом христианского учения?

– Ваше величество, с христианского увещевания повсе­местно начинали. Дикие американцы великое усердие стать христианами являют, от них же первыми – племена алеут­ские... В воинской помощи, матушка государыня, також нуж­даемся. Иноземцы, особливо бостонцы и аглицкие купцы-мореходы, не токмо товар перебивают и знатные цены зря назначают, да на нашу к тому погибель на порох и пушки выменивают. Ловом же звериным сами не промышляют.

– Своими силами не можете справиться?

– Справляемся, ваше величество, да надолго ли сил на­ших хватит? Большие тысячи войска требуются, а сами по­ставить можем только две или три тысячи, да и то не дюже надежных... Крепости тоже строить надобно... Торопиться на­до захватить острова к полдню ближе, земля наша дюже прохладная, не родит, дожди тоже превеликие... Хлеб у нас дорогой, возим далече, из Сибири...

Екатерина сначала было записала, потом отчеркнула на­писанное и поставила сбоку большой вопросительный знак.

– Сами-то между собой дружно ли живете, российские промышленники?

Шелихов молчал.