Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

– Говори без утайки...

– Плохо меж собой живем, матушка, чего таить. До кровопролитных дел доходим и тем сами себе прибытки уменьшаем.

– Это очень дурно, – недовольным голосом отметила императрица. – А чего же поделить не можете?

– Набольшого не имеем, которому все бы повиновались, а хозяев много – каждый хочет сорвать, жадничает.

Екатерина нахмурилась: ясно было, что неуклюжий намек Шелихова на монополию не понравился.

– Не помиритесь, – твердо сказала она, – чиновника своего пошлю, ему повиноваться будете.

– Силы рабочей, матушка государыня, недостаточно имеем, – постарался Шелихов перевести разговор на дру­гое. – А ремесленников, почитай, и совсем нет.

– Много надобно?

– Да человек бы ста полтора, хотя из сибирских ссыль­ных, что на поселение выписаны. Многие бы по своей охоте...

Екатерина записала и тихо сказала: «Дам».

– Калгов покупать у них бостонцы и аглицкие морехо­ды предлагают, – вопросительно проговорил Шелихов и, подумав, добавил: – Ремесла иные из них знают...

– Калгов не надо, – нахмурившись, ответила Екатери­на и кивнула головой в знак того, что аудиенция окончена.

Шелихов понял и встал, но был остановлен мягким жес­том красивой белой руки государыни. Она, низко наклонив­шись к столу, что-то искала.

– Ах, вот, – она поднесла ближе к глазам исписанный листочек и, пробежавши его про себя, заметила: – Не ска­зал ничего о школах, о болезнях...

– Школы, ваше величество, стараемся иметь везде и грамоту распространяем, грамотные работники самим весьма нужны, а вот лекаря хушь бы одного и то не имеем...

Екатерина отметила.

– А какими больше болезнями хворают у вас?

– Вереда разные, животом тоже страдают – улитками морскими отравляются да травами дикими. Горячка тоже косит немало...

– А оспа? – живо перебила его Екатерина. – Оспу не­обходимо прививать, хотя я думаю, что у диких, вероятно, это будет трудно – будут бояться. А сами вы себе приви­вали?

– Да, ваше величество, у меня привита десять лет тому назад.

– В один год со мною, – улыбнулась Екатерина. – Но ее надо возобновлять, я уже возобновила один раз, года два тому назад, вот! – и, вздернув к плечу широкий рукав, под­несла к глазам сконфуженного и оторопевшего Шелихова обнаженную до плеча руку. На правом предплечье ясно бы­ли видны две оспины. – Да, да, несомненно, будет трудно, придется, пожалуй, действовать через их лекарей. У них есть такие?

– Лечат у них, ваше величество, шаманы.

– Попы ихние?

– Колдуны.

– Попробовать, однако, следует... – она позвонила. Во­шел кабинет-секретарь.

– Поговори, голубчик, вот с ним, – кивнула она на сто­явшего Шелихона, – насчет прививки оспы американским народам. Да вот посмотри и остальное, – она протянула вошедшему обе записки.

Шелихов, пятясь к двери, вышел. Беседа с кабинет-секре­тарем, державшим перед собой записки Екатерины, продол­жалась часа полтора. Он живо интересовался путешествием Шелихова на острова, но особенно иркутским житьем-быть­ем и Якоби.

В подробной беседе с секретарем Григорий Иванович затронул еще два существеннейших для русских владений в Америке вопроса, прежде всего – о самостоятельном от­дельном порте на Охотском море в устье реки Уды. Помимо преимуществ чисто морских, место это имело и особое тор­говое значение, создаваемое ежегодной в течение трех ме­сяцев – августа, сентября и октября – оживленной пуш­ной ярмаркой. Другим вопросом было дарование купеческим компаниям права самим заключать торговые связи и вести свободную торговлю с Японией, Китаем, Кореей, Индией, Филиппинскими и другими островами на Тихом океане.

От секретаря Шелихов узнал, что государыня действи­тельно очень интересуется американскими делами и успеха­ми русских промышленников и что «по случаю покушений со стороны английских торговцев и промышленников на про­изводство торгу и промыслов звериных на Восточном море» с ее стороны английскому правительству давно уже сделано соответствующее представление.

Докладывая государыне о впечатлениях от своей беседы с Шелиховым и отдавая дань его уму и обширным познани­ям в торговле, кабинет-секретарь, смеясь, сказал:

– Хитрый и умный мужик, из тех, про которых говорят: «глаза завидущие, руки загребущие»... Однако пользу госу­дарству может принести немалую.

– Надо подумать о награждениях ему и его компаниону, – заключила Екатерина.

Через три месяца Шелихов вершил дела уже у себя в Ир­кутске.

Недовольный, весь в пыли, облизывая сухие, потрескав­шиеся губы и изнывая от жажды, Григорий Иванович Шелихов в жаркий июльский день 1792 года подъезжал к ре­ке, направляясь к Илимску. С путешествием своим Шелихов сильно запоздал: надо было выехать еще весной, но он под­жидал в Охотске приезда правителя североамериканских промыслов Деларова с докладом о делах вообще и в част­ности о первых шагах назначенного туда нового правителя Баранова. Только дождавшись Деларова, он смог отправить­ся на разведку причин исчезновения белки, улов которой в этом году составлял едва четыре-пять процентов улова предшествующего года. Это угрожало расстроить торг с Ки­таем через Кяхту. Прекращение его сильно било Григория Ивановича по карману.

Илимская округа изобиловала белкой. Правда, здесь во множестве водились и лисицы, хорьки, росомахи, более ред­кий гость – горностай и даже особо ценный черный соболь, однако Григория Ивановича на этот раз озабочивало толь­ко отсутствие белки. При длительном затоваривании други­ми мехами отсутствие белки в торговом ассортименте грози­ло большими убытками.

Созерцание унылых лысин каменистых гор, только в ниж­них частях опоясанных темной густой зеленью хвойных ле­сов, усугубляло и без того удрученное настроение Шелихова. Беспокоили и долги: отношения с Голиковым обострились из-за постоянных задержек в финансировании предприятия, в то время как неуклонно растущий размах дела требовал все большего вложения средств. Тем временем не дремали и враги и, не стесняясь, как только могли, старались подорвать кредит Шелихова. Особенно хлопотали об этом Мыльнико­вы, распространяя слухи о близком банкротстве раздувшего­ся и до сих пор удачливого их конкурента.

Сердит Шелихов был и на матушку Екатерину, отказав­шую ему и Голикову в займе пятисот тысяч рублей, несмот­ря на сильную поддержку сибирского генерал-губернатора, президента коммерц-коллегии и благоприятное заключение ее комиссии.

Конечно, и шпага и большая золотая, украшенная брильянтами медаль – хорошая награда, и ею Шелихов гордился. Но что стоили все эти отличия сами по себе, без денег?

Наконец с гиканием ямщика, подсвистыванием и оглуши­тельным звоном бубенцов, в облаке пыли лошади вскачь по­неслись по пологому спуску к реке. Еще несколько часов покойного лежания на дне широкой посудины, мягко и неслышно несущейся вниз по течению, и он будет в Илимске. Одна­ко и в лодке не лучше, чем на мрачном берегу: влажный воз­дух наполнен гнусом – мошка липнет к потному лицу, не спасает и одежда.