Жюль Верн - Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед

— Какое великолепное зрелище! — восхищался Жак.

— Великолепное, — согласился Жонатан и спокойно вернулся в постель.

Утром наши путешественники были разбужены топотом ног на палубе. Судно мыли. Специальные насосы, приводившиеся в движение паровой машиной, выбрасывали мощные струи воды во всех направлениях. Вскоре палуба засверкала чистотой.

«Гамбург» был прекрасно оснащен технически. Помимо специальных приспособлений для уборки он был снабжен дополнительной машиной, управляющей подвижным краном, закрепленным на верхней палубе. Погрузка и разгрузка судна осуществлялась силой пара с типичной для англичан быстротой и точностью.

Когда капитан поднялся на мостик, Жак приветствовал его своим «Good mourning», заставившим англичанина вздрогнуть.

«Странно, — подумал юноша, — ему, кажется, не нравится, когда с ним здороваются. У англичан бывают порой странные причуды. Но, в конце концов…»

Вид английских берегов отвлек его от размышлений. Высокие дикие скалы Лендс-Энда возвышались прямо по курсу корабля, и берег был настолько близок, что можно было различить малейшие детали рельефа. Там начинался древний Корнуолл, суровая, бесплодная земля, окутанная густыми туманами и открытая частым бурям и штормам. На одиноком острове виднелся довольно грубо сделанный маяк; океан, более спокойный в этом месте, приходил тихо умирать к его подножию; небо приняло серый оттенок, столь характерный для влажной атмосферы туманной Англии. Вскоре острова Силли остались с подветренной стороны, и судно взяло курс на север, чтобы войти в пролив Святого Георга.

После уборки и обычных утренних работ экипажу нечего было делать. Но надо сказать, что забота о чистоте, столь рьяно проявлявшаяся по отношению к кораблю, никак не сказывалась на внешнем облике самих матросов, которых не смогли бы отмыть никакие помпы. Никогда еще такое перепачканное, чумазое, просмоленное племя не топтало доски торгового судна. Эти люди, кстати сказать, совсем не шумные, исчезали на большую часть дня в кубрике [81] Кубрик — жилое помещение для команды на кораблях. на корме и мало интересовались двумя французами на борту. В часы трапезы, взяв чайники всевозможных форм, но непременно грязные и мятые, матросы шли за кипятком для чая, традиционного английского напитка, помогающего им переварить сухой хлеб, натертый сырым луком, — их основную пищу. Питались члены команды за свой счет, и скудость и недостаточность питания были следствием их собственной бережливости.

К вечеру вход в Бристольский залив остался справа по борту, и путешественники снова потеряли землю из виду. Они уже полностью освоились с жизнью на борту, которая с каждым днем все больше им нравилась. Жонатан часто беседовал с капитаном и его помощником, практикуясь в английском языке. Молодой человек с трудом понимал ответы моряков, говоривших на смеси жаргона и диалектов. Шотландский язык представляет собой смешение элементов английского, англосаксонского и эрса, или гэльского языка, являющегося не чем иным, как нижнебретонским наречием. Для композитора беседы были тяжелой работой, доводившей его до мигреней.

Ночь со среды на четверг прошла как обычно. Миновав южную оконечность Уэльса на широте графства Пембрук, «Гамбург» вошел в тусклые, тяжелые воды пролива Святого Георга.

— Good mourning, капитан, — приветствовал Жак шотландца, протягивая ему руку.

— Good mourning, — с раздосадованным видом отвечал капитан.

— Вы поистине на редкость назойливы, сэр.

— В чем дело? — смутился Жак и повернулся к от души смеявшемуся Жонатану. — Что с вами, в конце концов? Один пожимает плечами, когда я его приветствую, а другой хохочет до слез.

— Мой добрый друг, какую чертовщину ты сказал капитану, что он ответил тебе: вы крайне неприятны?

— То, что я каждое утро ему говорю: Good mourning.

— Morning, а не mourning, — воскликнул Жонатан. — Good mourning означает «приятного траура». Это как если бы ты сказал нашему милому капитану: когда мы будем иметь удовольствие пойти на ваши похороны?

— Не может быть!

— Именно так!

— Тогда все понятно! Good morning, капитан.

К пяти часам утра в четверг «Гамбург» вышел из пролива Святого Георга на широте острова Англси и взял курс на восток к Ливерпулю. Капитан рассчитывал прийти туда во второй половине дня.

В шесть часов к кораблю подошло небольшое судно, прелестное, как прогулочная яхта. Это был баркас, оснащенный как тендер [82] Тендер — тип парусного одномачтового судна с косыми парусами в рыболовном флоте; в XVIII–XIX веках применялся как вспомогательное судно и в военном флоте. и принадлежащий компании ливерпульских лоцманов. От него отделилась шлюпка, и лоцман поднялся на борт.

Жак и Жонатан были поражены: свежевыбритый господин в черном костюме, перчатках, шелковой шляпе и с белоснежным галстуком — таким предстал лоцман из Ливерпуля. Его безупречного вкуса туалет удовлетворил бы самого требовательного денди [83] Денди — щеголь. . И это в открытом море в предрассветные часы! Вновь прибывший выглядел молодо, и его лицо с правильными чертами излучало спокойствие и истинно британское здоровье. Он принял командование судном, подошел к компасу, указал нужный курс и предоставил себя в распоряжение капитана, который пригласил его к завтраку через несколько часов.

— Вот вам первый образец английских нравов, друг Жонатан.

— Можно подумать, что этот господин, куда более изысканный, чем мы с вами, член парламента.

— Особенно если он напьется за десертом!

Но лоцман оставался безукоризненно трезв, опустошая последние бутылки бордоского.

Поднявшись на палубу, Жак увидел идущий навстречу колесный пароход. На его кожухах красовался герб Сицилии из позолоченной меди.

Сверхбыстрое судно осуществляло сообщение между Ливерпулем и островом Мэн. На море сновало множество однотипных буксиров, похожих друг на друга, как близнецы, все с высокой трубой и флагштоком на носу. Они встречали торговые суда, приходящие в Ливерпуль со всех концов света.

Сторожевой корабль королевского флота занимался замерами глубины в фарватерах на входе в Мерси. Эта широкая, глубокая река и есть ливерпульский порт. Зрелище производит сильное впечатление: слева по берегу с английской четкостью высятся огромные сооружения; множество огней освещает эту часть берега; справа — коса Бёркенхед с фортом, чьи пушки могут смести огнем весь рейд.

Ливерпульский порт протянулся между берегом реки и косой в устье Мерси при впадении ее в Ирландское море и поднимался вверх по реке еще добрые семь-восемь миль.

«Гамбург» шел уже вдоль гранитных стен морских доков, на которых большими черными буквами были написаны названия этих гигантских сооружений, не имеющих себе равных во всем мире. Дойдя до башни Виктории, охранявшей главный вход, корабль бросил якорь на самой середине Мерси — отлив не позволил ему войти в доки.