Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.

Работа пошла правильнее. Мы вытащили собак попарно на сани и одной за другой перерезали хомуты. Труднее всего было оттащить последних собак, потому что они находились под нависшим краем ледяной коры, притиснутые отягченной снегом веревкой. Наконец, задыхаясь, мы вытащили на твердый лед и последнюю собаку.

Из тринадцати животных одиннадцать были спасены. Я не бросал надежды спасти и последнюю пару. Спустили спасательную веревку, чтобы узнать, хватит ли ее до нижнего снежного моста, на котором, прижавшись, сидели несчастные псы. Длина веревки — 90 футов, по оставшемуся же концу видно было, что мост находился на глубине около 65 футов. Я сделал на ней петлю и велел спустить себя вниз. Мост оказался крепким. Я схватил обеих собак. Одну за другой их вытащили на поверхность. Тут я услышал крики, визг и вой. Оказывается, несколько спасенных собак побрели ко вторым саням, и там завязалась жестокая драка. Все бросились разнимать драчунов, но скоро вернулись и, не без труда, вытащили и меня.

Все хорошо, что хорошо кончается. Надо сознаться, что поистине счастливо кончился этот крайне серьезный эпизод. Мы ощутили потребность подкрепиться пищей и сделали привал, поздравляя друг друга с таким, граничащим с чудом избавлением от большой опасности. Если бы сани провалились, Мирз и я неизбежно сильно пострадали бы, если б не были убиты.

Собаки — удивительные животные. Они пережили ужасную встряску. Три из них получили более или менее серьезные внутренние повреждения. Многие, барахтаясь в надежде выбраться, висели на одном тонком ремне, стягивавшем брюхо. Одна собака, на которой хомут сидел посвободнее, ухитрилась уцепиться за оба края трещины и с отчаянным воем делала усилия, чтобы совсем перелезть. Две собаки, повисшие вместе, каждый раз, как положение им позволяло, дрались и грызлись между собой. Трещина на это время превратилась в сущий ад, и несчастным животным время должно было казаться вечностью.

В 3 ч 20 м мы окончили спасательную работу; случилось же несчастье во втором часу! Некоторые собаки висели, наверно, более часа.

Я имел возможность основательно рассмотреть трещину. К востоку она поуже, а к западу слегка расширяется. В этом направлении я заметил любопытные изогнутые расщепления. Трещина продолжалась и ниже моста, на котором я стоял, но, думаю, нельзя было опуститься много ниже, не подвергаясь опасности быть защемленным. Снежный мост спас меня дважды. Возможно, имелось много шансов найти какую‑нибудь спасительную преграду, но я отнюдь не считаю, чтобы на это можно было рассчитывать. Провалиться глубже, куда не хватило б горной спасательной веревки, было бы ужасно.

Тотчас после завтрака мы отправились дальше. Скоро попали в рыхлый снег и на ровную поверхность. Можно надеяться, что трещин больше не встретится. Мы с трудом плелись, потому что собаки очень измучены. Да и мы тоже порядочно умаялись. К счастью, погода нам благоприятствует, палатка, в которой я пишу, залита солнечным светом. Такого тихого, теплого дня еще не было с тех пор, как мы выступили в поход. Находимся всего в каких‑нибудь 12 милях от Безопасного лагеря. Надеюсь завтра добраться туда без дальнейших приключений, но меня беспокоят некоторые собаки. Будет счастьем, если они все поправятся.

Сегодня мои товарищи оказались на высоте; Уилсон и Черри‑Гаррард проявили сметливости и сноровки больше других.

Я начинаю думать, что нам не избежать зоны трещин, тянущихся от Блэффа до мыса Крозье. Свою надежду я возлагаю на то, что опасность простирается не далее как на милю или две и что самые трещины становятся более узкими по пути к Угловому лагерю. Если восьми лошадям удастся перебраться через них без несчастных случайностей, то не думаю, чтобы дальше грозила большая опасность. Во всех будущих походах, разумеется, мы должны твердо придерживаться этого курса.

Я начинаю беспокоиться о возвращающихся лошадях.

Сдается мне также, что мы мало кормим собак. За последние дни они потеряли больше сил, чем следовало бы. Животные и теперь голодны до изнеможения.

У Мирза чрезвычайно сухая кожа на ногах. В то время как мы обильно потеем и наша кожа остается розовой и мягкой, его кожа становится шершавой и как бы роговеет. Сегодня он нас очень насмешил, начав скрести свои ноги. Звук при этом был такой, будто строгали чурбан твердого дерева, а сама операция выглядела так, словно он пытался подстругать ноги, чтобы на них можно было натянуть меховые сапоги!

Суммарная таблица переходов, сделанных экспедицией по устройству складов

Склонение 152Е

Расстояние в географических милях

Среда, 22 февраля.Безопасный лагерь. Вышли в 10 ч. С собаками плохо. Они страшно голодны, исхудали как щепки и очень устали. Я уверен, что этого не должно бы быть, просто мы их мало кормим. В будущем году необходимо увеличить им паек и придумать для них какой‑нибудь разумный режим. Одних сухарей мало. Мирз прекрасно знает свое дело, но недостаточно знаком со здешними условиями. Одно верно: никогда собаками не свезти тяжелых грузов, если на санях будут сидеть люди. Мы все должны научиться бежать у саней; русский обычай надо бросить. Мирз, кажется, собирался прокатиться к полюсу на собаках, но эта экспедиция на многое открыла ему глаза. [56] Р. Скотт не верил в возможность достижения полюса на собаках, надеясь только на силы и выносливость, свои и спутников. В этом крылась одна из причин неудач экспедиции.

Мы прибыли в Безопасный лагерь в 4 ч 30 м утра. Квартирмейстера Эдгара Эванса и бывших с ним нашли в наилучшем здравии, но, увы, с одной только лошадью. Насколько я мог понять, лошадь Форда прошла всего четыре мили на обратном пути от лагеря № 11 (Блэфф); тут налетела пурга, и бедная лошадка, несмотря на самый старательный уход, не вынесла ее. Эванс говорит, что Форд часами возился с нею — прикармливал, водил, но, наконец, вернулся в палатку и донес, что лошадь упала. Пробовали поднять ее на ноги, но усилия оказались тщетными; она не могла стоять и вскоре издохла.

Они прошли еще миль десять, но пурга доконала и вторую лошадь — Блоссом. Она вся как‑то съежилась и страшно исхудала. После этого перехода животное уже еле двигалось. Эванс рассказывает, что трогательно было глядеть на ее усилия: пройдет метров сто и станет, упершись передними ногами, носом ко льду. Дали ей отдохнуть, кормили, кутали в одеяла — ничто не помогло. Пришлось и Блоссом оставить на пути, ведущем к Южному полюсу.

Зато конь Джемс Пигг удивительно поправился. За ним, конечно, очень ухаживали, и теперь ему дается корма вволю при легкой работе. Почему бы ему и не поправиться? Потеря чувствительная, хотя погибшие лошади были старше всех и Отс больших надежд на них никогда не возлагал.