Евгений Устиев - По ту сторону ночи

Около четырех часов утра, когда солнце вновь высоко поднялось над горизонтом, наши гости разошлись. Из-за отсутствия привычной границы между днем и ночью мы отдыхаем меньше чем надо. Куклин и Бонапарт явно осунулись, Таюрский тоже выглядит утомленным. Засыпая, я думаю, что нужно скорее переломить это вредное отсутствие порядка в нашей жизни. Нужно следить за тем, чтобы наш режим зависел не от круглосуточно висящего в небе солнца, а от хода карманных часов!

Еще до завтрака, в половине десятого утра, я отправляюсь с Петей в колхоз «Новая жизнь». Мне кажется, что мы идем непозволительно поздно. Однако не только в правлении колхоза, но и во всем поселке еще нет ни души. Залитое солнцем Пятистенное спит! Кажется, что местные жители, как и мы, потеряли границу времени…

В одиннадцать часов идем вновь. На этот раз застаем в правлении председателя и счетовода. Быстро договариваемся о бензине и лодке. Затем, спустившись с председателем в затон, выбираем подходящую для наших целей плоскодонку. Она сколочена из толстых сосновых досок, достаточно длинна, широка и очень устойчива на воде. У нее массивно сработаны нос и корма; это важно: лодка пойдет на буксире и, конечно, ей не раз придется выдерживать сильные внезапные рывки, опасные для слабой конструкции.

Петя выпрашивает у кладовщика немного пакли и ведро смолы. Этого хватит, чтобы законопатить некоторые щели в надводной части лодки и еще останется для текущего ремонта в путешествии.

Во второй половине дня мы заканчиваем все связанные с покупкой формальности. Кладовщик и счетовод помогают нам спустить на берег и погрузить большую железную бочку с бензином. Она занимает всю середину лодки, которая под ее тяжестью заметно оседает в воде. Я сажусь на корму; Петя сильно загребает длинными тяжелыми веслами, которые он долго подбирал на складе.

Вторая половина дня занята ремонтом плоскодонки. Петя и Саша вытаскивают ее на берег и конопатят паклей; я разогреваю в большой консервной банке смолу. По берегу разносится приятный запах, напоминающий о море и далеких путешествиях.

Бонапарт в который раз разбирает мотор, куда-то заливает масло и неодобрительно ворчит что-то по поводу системы охлаждения. В некотором отдалении бессменно дежурит стайка ребятишек.

К вечеру на левом берегу Анюя, как и накануне, показываются рыбаки. Раз за разом они заводят на лодке невод и дружно под негромкие возгласы тянут его к берегу. Бросается в глаза сдержанность этих людей!. Не слышно песен, которыми, конечно, заливались бы на их месте южане, не слышно сочной беззлобной ругани, без которой не обходятся наши рыбаки. Неужели суровость климата делает их такими молчаливыми?

Через некоторое время к нам подплывает на крохотной «ветке» молодой эвен. Ловко подчалив к берегу, он вытаскивает четыре великолепные рыбины и бросает их на траву.

Большие нельмы широко раскрывают пасти и, свиваясь в кольцо, судорожно подскакивают в воздухе. Петя пытается' предложить за рыбу деньги, но эвен отказывается — она прислана нам в подарок.

Взяв у меня папиросу и присев на корточки, эвен с удовольствием закуривает. Течет неторопливая беседа, в которой жесты и мимика столь же важны, как и слова.

Его звать Харитоном, у него жена и двое детей; живут они в одинокой юрте на этой стороне реки. Если мы хотим посмотреть его жилище, это можно будет сделать после работы.

Почему они ловят рыбу вечером, а не днем? В это время она лучше идет в сети и, кроме того, не так много комаров.

Быстро ли падает уровень в Анюе? В этом году быстро — давно не было дождей.

Сможем ли мы, по его мнению, подняться на нашей шлюпке до Ангарки? Вряд ли, слишком глубоко она сидит. Но если не будем задерживаться в пути, то доберемся. Тут Харитон бросает взгляд на плоскодонку и в утешение добавляет:

— Вот эта лодка везде пройдет!

Разговор с Харитоном остро ставит еще одну проблему, серьезность которой мы пока недооценивали. Анюй очень большая река, но быстрый спад воды в случае засухи может повести к резкому обмелению перекатов. Если глубоко сидящая моторная шлюпка застрянет слишком далеко от цели — наше путешествие осложнится, а то и вовсе окажется невозможным. Мы уже по опыту знаем, что подниматься по Анюю на тяжело груженной лодке без мотора почти невозможно.

Мои спутники, как бы боясь потерять лишнюю минуту, невольно торопятся конопатить. Вот работа закончена. Легкий свежий ветер и солнце быстро сушат смолу. А пока мы сидим все четверо на берегу и обсуждаем план будущего дня. Решено полную бочку бензина весом в триста килограммов погрузить в плоскодонку. На лодке обязательно должен быть рулевой, иначе мы рискуем где-нибудь на быстрине потерять почти весь наш запас горючего.

Мне очень жаль расставаться с веселым Петей, но только ему можно доверить эту трудную обязанность. С утра он перейдет на плоскодонку, и мы будем путешествовать раздельно.

В этот вечер из моего решения лечь спать вовремя ничего не выходит. Около полуночи к нам опять подплывает Харитон. Сославшись на наше желание побывать у него в гостях, он отпросился у бригадира и теперь молча ждет нас, сидя на корточках и покуривая мои папиросы. Делать нечего, приходится идти!

Юрта Харитона стоит метрах в трехстах от нашей бани. Это коническое сооружение диаметром около четырех метров и высотой до двух с половиной метров. Длинные сухие жерди связаны у вершины конуса ремнями И плотно обтянуты оленьими шкурами. Откинув кожаную полу, мы заходим, вернее, влезаем в жилище Харитона.

Внутри сумеречно и прохладно. Утоптанная ногами земля чисто выметена. В центре юрты, прямо под круглым отверстием в крыше, разложен небольшой огонек. В. дальнем углу груда постелей; на закопченном ящике и просто на земле расставлена посуда. Слегка пахнет дымом и невыделанными оленьими шкурами.

В юрте хозяйка— жена Харитона. Сейчас же откуда- то появляются и его дети — мальчик лет девяти с живыми смышлеными глазами и девочка в лыжных шароварах. Хозяйка была, очевидно, предупреждена о нашем посещении. На ней расшитая бусами и горностаем тонко выделанная оленья кухлянка. На ногах превосходные камусовые унты, на голове синий шелковый платок. Все вместе выглядит очень нарядно. Во всяком случае ее костюм, несомненно, и красивее и практичнее для здешних условий, чем «европейская» одежда Харитона.

Хозяйка не говорит ни слова по-русски, но возмещает это радушием. Не прошло и пяти минут, как перед нами на небольшой клеенке появились эмалированные кружки с чаем, а на блюдечке горка мелко накрошенного сахара.

В качестве закуски, как и в Байоково, нам подают вяленую рыбу с очень хорошими ржаными сухарями. Петя предусмотрительно захватил с собой леденцы и угощает не спускающих с нас глаз ребятишек.