Евгений Устиев - По ту сторону ночи

Вскоре мы собрались у маленького, дымящего на ветру костра. Солнце клонилось к закату.

— Что делать будем? — спросил Никифор, протянув к огню закоченевшие руки и вороша обугленные ветки сухостоя.

— Эх, подняться бы тебе повыше, — сказал Миша, — и понесло бы вас прямо к косе.

— Черт его знал, это течение, прет как бешеное, не справиться!

— Надо было знать, — рассердился Саша. — Сплоховал, парень, плохо рассчитал, а потом струсил, вот и прыгаешь мокрый у костра.

— Иди ты знаешь куда, — огрызнулся каюр.

— Не ссорьтесь, не ссорьтесь, этим делу не поможешь.

— Ладно, вот чуть отогреюсь, опять поеду; посмотрим, кто струсит потом на переправе!

— Нет, Никифор, я думаю, повторять попытку не следует, слишком большой риск. На такой быстрине мы сейчас можем и груз утопить, и лошадей лишиться. Лучше подождем, переночуем, а утром видно будет.

Вскоре по обе стороны от груды мешков и ящиков выросли две палатки, в которых загудели затопленные к вечеру железные печурки. Прежде чем мы успели поужинать подстреленным в тот день громадным сизоголовым глухарем, спустилась ночь. В небе холодно мерцали звезды; из леса доносилось глухое уханье филина; вдоль шумящей в темноте реки дул от заснеженных гор ледяной ветер.

Засыпая, я долго ворочался на своей жесткой подстилке. Что принесет нам утро? «Переправа, переправа!»

Непостоянство — главное свойство горных рек. Маленький, мирно журчащий ручеек, может в течение часа обратиться в рокочущий камнями бурный поток; большие реки превращаются в непогоду в устрашающие мутные бездны. К счастью, вода спадает в них так же быстро, как и вздувается.

Наутро, подойдя к берегу, я с трудом поверил своим глазам. Паводок схлынул. Вода опустилась почти на пол- метра; этого было достаточно, чтобы галечный остров увеличился почти вдвое, а на перекате показались еще маленькие участки обсохшего дна.

Через два часа мы начали переправу. Как и накануне, лошади шли местами вплавь, но это уже было не опасно.

Поток потерял свою буйную силу; мы в несколько приемов перебросили свой груз сперва на остров, а затем и на правый берег реки. На этот раз несколько неприятных минут заставил нас пережить перекат за островом. Одна из лошадей, поскользнувшись на тинистой глыбе, упала в воду, и ее пришлось перевьючивать, стоя по колени в ледяной воде. Конечно, груз был подмочен. Вторая лошадь сбросила плохо привязанную печь. Кувыркаясь по камням, та стрелой полетела по течению, а затем, наполнившись водой, скрылась на дне. После долгих поисков и громких проклятий печка была найдена и водружена на место.

Лишь к обеду, голодные, мокрые и уставшие как собаки, мы поднялись наконец на высокую террасу правого берега.

Будущее камней не в их стоимости, а в их вечной красоте….В жизни обновленного человечества лучшие и прекраснейшие формы природы, начиная с нежного цветка и кончая самоцветом, будут сливаться в общую гармоническую картину…

Петя отодвинул от бурно вскипевшего чайника горящую ветку. К потемневшему небу взвилась туча искр. Оранжевое пламя осветило палатки и укрывшие лагерь густые кусты ольховника.

Через несколько минут мы уже дуем на горячие как огонь кружки и не спеша прихлебываем крепкий чай. Тяжелый маршрут позади. Утомленное долгой ходьбой тело блаженно млеет от тепла и отдыха. В затихшей тайге свежо и по-ночному сыро, но у костра светло и уютно.

— Мой молоток вышел из строя! — говорит Ленчик.

Ласковое имя быстро прилипло к тоненькому светлому пареньку, любимцу отряда. Я привязался к нему за истинную страсть к минералогии. Он относится к минералам не только как молодой исследователь природы, но и как художник. Такую поглощающую и даже чувственную любовь к безгранично многообразной красоте камня я встречал только у академика Ферсмана и его ближайшего сотрудника директора Минералогического музея Академии наук Крыжановского.

— Вы знаете, — продолжает Ленчик, — мне попалась жила такого плотного диабаза, что я расплющил молоток, пока отбивал образец. Не диабаз, а нефрит, да и только!

— А разве тебе приходилось иметь дело с нефритом?

— Пришлось раз отбить кусочек! — как-то нехотя отвечает Ленчик.

— Но когда же? Ты ведь не бывал в Саянах, а только там и есть у нас месторождения нефрита!

— А ему не нужно было ездить в Саяны, — вмешивается в разговор смешливый Петя, — он отбил образец в минералогическом кабинете техникума!

— Ах, вот что! Воровал, значит!

Все друзья и знакомые Ленчика знают, что он самозабвенный и при этом не очень разборчивый в средствах коллекционер минералов. Под его кроватью в общежитии стоит небольшой ящик, в котором хранятся любовно укутанные в вату камни.

— Вовсе нет! — чуть смущен Ленчик. — Я отколотил лишь выступавший угол. После этого образец стал лучше, чем был!

— И долго ты с ним возился?

— Тоже чуть молоток не сломал!

Нефрит — священный камень «ию» китайцев — действительно отличается красотой и удивительной прочностью. В старых учебниках минералогии всегда писалось о глыбе нефрита, которую не смогли раздробить паровым молотом: разлетелась стальная наковальня и лопнул молот, но глыба осталась невредимой. Этот полупрозрачный, слабо мерцающий камень разных оттенков — от яблочно-зеленого до молочно-белого — известен с незапамятных времен. В становищах древнего человека находят великолепные нефритовые топоры, лезвие которых не затупили пробежавшие тысячелетия.

Благородный цвет этого удивительного минерала, его мягкий блеск и редкая податливость резцу ювелира, позволяющая вытачивать самые изысканные по форме украшения, ввели нефрит в число полудрагоценных камней. Не удивительно, что Ленчик так горячо мечтал о нефрите для своей маленькой коллекции, что решился отбить кусочек от музейного образца.

— Увел, увел с закута чужого кочета, что уж говорить! — потешается Петя. — То-то свой сундучок на замочке держишь!

— Я никогда не ворую! — сердится Ленчик. — За кусочек нефрита я всю музейную коллекцию перемыл, перетер и этикетки подправил!

— Петр, оставь Ленчика в покое! Он заработал свой осколок нефрита! Такая большая любовь к минералам извиняет маленькое нарушение морали.

Подумав немного, я добавляю:

— Мне во всяком случае осуждать его нельзя, я сам однажды эту общепринятую мораль нарушил!

— Вот это здорово! — восхитился Петя. В глазах Ленчика тоже веселое удивление.

— Рассказать?

— Что за вопрос!

Петя подбросил дров в сразу загудевший костер. Висящие в сиреневом небе золотистые капли звезд затуманились клубами дыма. Я отставил в сторону пустую кружку и придвинул к огню сучковатое бревно.