Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали

Только когда храбрец достиг середины пути, Паладиг дал команду всем спускаться в котловину, вести животных и нести вещи. Сам же стал на осыпи и принялся травить веревку. Перед входом в котловину остались два лучника. Столпившиеся внизу азиаты не отрывали глаз от товарища, боясь заговорить, их руки непрерывно двигались вверх, как бы подталкивая своего спасителя. Движения горца становились все медленнее, чувствовалось напряжение; один раз он даже чуть не сорвался, повиснув на ноже. После этого он уже не решился вытаскивать нож из щели, а стоял на рукоятке несколько секунд, восстанавливая душевное равновесие. Самый край уступа слегка нависал. Вальтиа ухватился за камень, повис, резким рывком перебросил туловище через край и перекатился на площадку. Общий торжествующий вопль потряс котловину. И уже через считанные секунды веревка поползла в сторону каменной глыбы, прочно врезавшейся в край уступа. Горец обвязал ее концом веревки и взмахнул рукой друзьям: влезайте! Тут же полез вверх сириец, обвязанный другой, ременной веревкой, затем еще один. По трем спасительным «мостам» люди, обвешанные оружием, стремительно уходили от смертельной опасности. Поэтому Паладигу пришлось приостановить исход, приказав сначала поднять раненого, затем животных. Последняя операция требовала много времени и сил: коня обернули вокруг туловища плащами, подсунули под брюхо все наличные посохи и копья, обмотали веревками, а стоящие наверху начали с бешеной энергией тянуть. Перепуганное животное ржало, извивалось, брыкалось, а успокоить его было некому. Особая опасность возникла на самом верху: как перевалить беснующуюся лошадь через край, не поранив? И опять выручил Вальтиа, он велел себя приспустить на короткой веревке, обнял коня за шею и стал гладить гриву, всячески утешать словами на египетском языке. И случилось чудо: животное затихло. А горец вдруг втиснулся между стеной обрыва и боком коня, уперся руками и ногами в камень и с невероятной силой спиной оттеснил на мгновение животное от края. Этого хватило, и очень скоро оба стояли уже на «твердой земле». С ослами проходило уже легче, хотя так же долго. Можно было подумать, что пример старшего «товарища» успокоил длинноухих и те покорились судьбе.

Лихорадка нарастала. На веревках уже втаскивали вещи, азиаты метались взад и вперед, Паладиг разрешил вновь подниматься людям, а сам побежал к входу. Он, словно капитан корабля будущего, решил спасаться последним. Лучники очень нервничали, чувствуя близость преследователей. И вот ущелье донесло отчетливый собачий лай. Теперь вожаку стала ясна наивность попыток сбить египтян со следа или затеряться в горах. Животные с тонким чутьем точно направляли своих хозяев. Подъем еще не закончился, поэтому нужно готовиться к бою. И вот из-за поворота выскочил матерый пес в шипастом ошейнике. Грозно залаяв, он стремительно помчался вверх. Лучники один за другим пустили стрелы, но произошло кое-что непредвиденное: стоило зазвенеть тетиве, как зверь отпрыгнул в сторону, затем — в другую, увернувшись от опасности. Тогда азиаты выстрелили по очереди с небольшим интервалом, но так же безуспешно — пес метался от одного края прохода к другому, постепенно приближаясь. Паладиг приготовил кинжал, а сам подсказал товарищам выход. Оба приготовили луки и принялись по очереди звенеть тетивами вхолостую — пес прыгал в одну сторону, в другую и, наконец, сбитый с толку, лихорадочно припал к склону и не успел увернуться от настоящей стрелы. Раненный в бок зверь вскочил и тут же был поражен вторично. Визг и тоскливый вой наполнили ущелье. Не спуская глаз с извивающегося животного, Паладиг велел товарищам бежать к уступу. И вот в поле зрения появились египтяне со щитами и копьями. Вид раненого пса заставил их остановиться, рассыпаться и медленно двигаться вперед. Ассириец издал боевой клич и стал высовывать голову то в одном, то в другом месте, создавая видимость множества защитников. Тогда египтяне подозвали своих лучников. Тем временем последние азиаты влезали по веревкам. Паладиг крикнул на врагов последний раз и побежал к спасительной осыпи. Здесь он ухватился за веревку и приказал товарищам поднимать. И как раз в эту минуту египетские лучники вступили в проход. Увидев пустую котловину и спасающегося последнего азиата, они испустили крик ярости и кинулись к обрыву с луками наготове. Уже издалека полетели стрелы в ассирийца, но самая бойкая вонзилась в стену пятью локтями ниже его ног. Зато сами египтяне, увлекшись погоней, подскочили к стене слишком близко и попали под ответную стрельбу. Один лучник был ранен, двое других подхватили упавшего и поспешно отступили.

Тем временем шум из ущелья становился все звучнее, наконец, в проходе показался весь отряд. Азиаты насчитали около сорока человек, в том числе четырех всадников. Один из лучников доложил что-то их начальнику, тот внимательно осмотрел позицию азиатов и дал команду располагаться. По всему чувствовалось, что египтяне преследовали беглецов на пределе возможностей, а вид ускользнувшей добычи вызвал в них полное бессилие. Животных разгрузили, принялись готовить обед, натянули парусиновые пологи от солнца. При виде этого азиаты стали безвольно опускаться на камни. Паладиг велел всем отдыхать, а сам принялся осматривать уступ. На самом деле, ему хотелось побыть одному для беспрепятственного обдумывания положения.

Опасность отодвинулась, но не исчезла; прежняя позиция была неприступной, но и бесплодной, то же относилось к уступу. Значит, нужно уходить в ближайшие часы. В южной части уступа был косой крутой подъем-распадок длиной около пяти стадий, скрытый от глаз египтян. А дальше гора уже была не такой крутой и вполне преодолимой, там открывался путь между ее двумя вершинами. Но, едва азиаты покинут уступ, египтяне поднимутся (у них наверняка есть для этого средства) и бросятся в погоню, они любой ценой попытаются перехватить беглецов по эту сторону гор. Непонятно только, неужели одна лишь жажда мести гонит слуг фараона в утомительную погоню или есть другая, более важная причина? А возможно, они верят, что их товарищи в плену, и надеются их освободить? Это достойно уважения. Пожалуй. Можно, конечно, дождаться ночи и попытаться скрыться в темноте, но египтяне опять пойдут с огнем, а азиаты — без, и оторваться не удастся. Пытаться пересидеть преследователей бесполезно — нет воды. Сколько ни думал вожак, выход оставался единственный и крайне жестокий. И надо спешить, чтобы использовать хотя бы его.

Солнце передвинулось к западу, противоположный конец котловины с египтянами находился уже в тени. Египтяне наслаждались отдыхом под охраной двух часовых. Азиаты, наоборот, спали на самом солнцепеке, и вскоре жажда разбудила всех. Паладиг тут же посвятил всех в свой план: азиаты с животными скрытно уходят распадком и переваливают гору через седловину, а здесь остаются три человека, чтобы воспрепятствовать подъему египтян на уступ. Трех бойцов вполне достаточно, ведь преследователям придется по одному повторять фокус Вальтиа. И ждать остающимся героям придется не до ночи, а лишь до момента, когда другие беглецы достигнут седловины. После этого — бегом вдогонку. Остановка за малым: кто сам согласится быть защитником уступа?