Жюль Верн - Возвращение на родину

Я подошел к двери и увидел агента: морда конечно же противная, весь какой-то кривой, несуразный, ноги колесом, лицо пьяницы, как говорится, непросыхающая глотка!

Господин Жан спросил по-немецки, что ему нужно.

— У вас остановился человек, прибывший вчера в Бельцинген?

— Да. Что дальше?

— Начальник полиции приказывает ему явиться в канцелярию.

— Хорошо. Он придет.

Господин Жан перевел мне этот короткий разговор. Я получил отнюдь не приглашение, а приказание явиться. Стало быть, следовало повиноваться.

Ноги колесом ушли. Так-то лучше. Мне вовсе не улыбалось шествовать по улицам Бельцингена в сопровождении этой отвратительной ищейки. Мне скажут, где находится начальник полиции, и я сумею сам найти дорогу.

— Что за тип этот начальник полиции? — спросил я господина Жана.

— Человек, не лишенный известного чутья. Вы должны остерегаться его, Наталис. Фамилия его Калькрейт. Этот Калькрейт всегда старается делать нам гадости, потому как считает, что мы слишком интересуемся Францией. Вот мы и держим его на расстоянии, и он это знает. Я не удивлюсь, если он втянет нас в какую-нибудь нехорошую историю. Так что вы следите за каждым словом.

— Отчего бы вам не пойти со мной в канцелярию, господин Жан? — спросил я.

— Калькрейт меня не вызывал, и, возможно, ему вовсе не понравится мое присутствие.

— Лопочет ли он, по крайней мере, по-французски?

— Он прекрасно говорит по-французски. Но не забывайте, Наталис, хорошенько подумать, прежде чем ответить, и не говорите Калькрейту ничего лишнего.

— Будьте покойны, господин Жан.

Мне указали дом вышеназванного Калькрейта. До него оказалось всего несколько сотен шагов. Через минуту я уже был там. Агент, стоявший в дверях, тотчас проводил меня в кабинет начальника полиции. Похоже, этот тип хотел встретить посетителя Улыбкой, ибо его губы при моем появлении растянулись от уха до уха. Затем Калькрейт пригласил меня сесть — жестом, который, по его понятию, был как нельзя более изящным.

А сам в то же время продолжал листать разложенные на столе бумаги.

Я воспользовался этим, чтобы получше разглядеть моего Калькрейта. Это был здоровый верзила ростом в пять футов восемь дюймов. Сюртук с бранденбургскими застежками [66] Бранденбургские застежки — витые шнуры, протянутые на одежде поперек груди в несколько параллельных рядов. болтался на длинном туловище, какое мы называем пятнадцатиреберным. Худой, костлявый, с невероятной длины ногами!.. У него было пергаментное [67] Пергамент — кожа животных, особым образом обработанная, употребляется для изготовления барабанов, переплетов книг и проч. Раньше использовалась для письма. Пергаментное лицо — в данном случае сухое, желтоватого цвета. лицо, которое всегда кажется грязным, даже если помыто, огромный рот, желтые зубы, приплюснутый нос, морщинистый лоб, глаза как плошки, сверкавшие из-под густых бровей; одним словом, не лицо, а прямо какая-то маска! Меня предупредили не доверять ему — рекомендация совершенно излишняя. Недоверие рождалось само собой, как только вы оказывались в его присутствии.

Кончив возиться с бумагами, Калькрейт оторвал от них нос, как свинья — от желудей, и, заговорив на чистейшем французском языке, стал допрашивать меня. Однако, желая выиграть время для обдумывания ответов, я притворился, что с трудом понимаю его. Мне даже удалось заставить его повторять каждую фразу дважды.

Вот вкратце что спрашивалось и что отвечалось во время этого, допроса:

— Ваше имя?

— Наталис Дельпьер.

— Француз?

— Француз.

— Каково ваше ремесло?

— Ярмарочный торговец.

— Ярмарочный… Ярмарочный?.. Объясните… Я не понимаю, что это значит!

— Ну… Я объезжаю ярмарки, рынки… чтобы купить… чтобы продать! Короче — ярмарочный, и все!

— Теперь вы прибыли в Бельцинген?

— Как видите.

— С какой целью?

— Повидаться с сестрой, Ирмой Дельпьер, которую я не видел тринадцать лет.

— Ваша сестра — француженка, которая служит в семействе Келлер?..

— Именно так, как вы говорите!

Тут в вопросах начальника полиции наступила небольшая пауза. Затем Калькрейт продолжил:

— Итак, ваше путешествие в Германию не имеет другой цели?

— Никакой.

— А как вы собираетесь возвращаться?..

— Я просто-напросто отправлюсь тем же путем, которым прибыл.

— И прекрасно сделаете. А через какой примерно срок вы намереваетесь уехать отсюда?

— Когда сочту это нужным. Разве иностранец не может приехать в Пруссию и уехать, когда ему заблагорассудится?

— Не всегда! — При этих словах Калькрейт метнул в меня злой взгляд. Мои ответы, несомненно, казались ему более вольными, чем это полагалось. Однако взгляд его был лишь молнией, гром же еще не грянул.

«Стой-ка! — подумал я про себя. — У этого малого вид плута, который, как говорят наши пикардийцы, собирается тебя нагреть! Теперь-то надо быть настороже!»

Спустя минуту Калькрейт снова принялся за допрос и, заговорив слащавым голосом, спросил:

— За сколько дней вы добрались из Франции в Пруссию?

— За девять дней.

— А каким путем следовали?

— Кратчайшим и в то же время лучшим.

— Могу ли я поточнее узнать, где именно вы проследовали?

— Сударь, — спросил тут я, — к чему все эти вопросы?

— Господин Дельпьер, — сухо ответил Калькрейт, — мы, в Пруссии, имеем обыкновение допрашивав всех посещающих нас иностранцев. Это полицейская формальность, от которой вы, разумеется, не намереваетесь уклониться?

— Ладно! Я следовал вдоль границы Нидерландов, через Брабант, Вестфалию, Люксембург, Саксонию… [68] Допрашиваемый излагает вполне правдоподобный маршрут, хотя на самом деле им не пользовался.

— Вы, стало быть, сделали большой крюк?

— Почему?

— Потому что прибыли в Бельцинген по тюрингской дороге.

— Верно, по тюрингской. — Я понял, что в своем любопытстве он хорошо знал, куда клонит. Надо было не попасться.

— Не могли бы вы мне сказать, в каком пункте вы перешли французскую границу? — спросил он.

— В Турне.

— Странно.

— Что же тут странного?

— А то, что вас заметили следовавшим по цербстской дороге.

— Это объясняется крюком, который я сделал.

По всей видимости, за мной следили, и шпионом, конечно, был хозяин постоялого двора «Этквенде». Помнится, этот человек видел, как я прибыл, когда сестра поджидала меня на дороге. В общем, было как нельзя более ясно, что Калькрейт хочет выудить у меня сведения, касающиеся Франции. Так что я насторожился еще больше.

Он снова заговорил:

— Стало быть, вы не встретили немцев со стороны Тионвиля?

— Нет.

— И вам ничего не известно о генерале Дюмурье? [69] Дюмурье Шарль-Франсуа (1739–1823) — главнокомандующий Северной армии французов в войне против австрийцев и немцев. Одержал значительную победу под селением Вальми (см. ниже) 20 сентября 1792 года. В марте 1793 года потерпел поражение, вступил в переговоры с Австрией о совместных действиях по восстановлению монархии. Не получив поддержки в своих войсках, в апреле бежал к австрийцам. Скитался по Европе. С 1804 года жил в Великобритании, участия в политической жизни не принимал.