Генри Мортон - От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

Стоило любому императору заехать на день-другой в Антиохию, и между ним и легкомысленными антиохийцами тут же возникало то, что Моммзен назвал «беспрестанной войной сарказмов». Жители этого города славились своей любовью к насмешливым прозвищам, причем их язвительность не знала удержа. Так, в свое время они окрестили императора Юлиана «Бородой» — сейчас кличка эта забыта и замещена «Отступником», а тогда приклеилась намертво и доставила немало неприятных минут императору. Правда, он тоже не остался в долгу и ответил сатирическим сочинением, в котором окрестил антиохийцев «брадоненавистниками».

Страсть горожан к театру и скачкам вошла в поговорку. Антиохийцы, если не смотрели представления, то обсуждали исполнителей. В городе не переводились разного калибра жокеи и маклеры, медиумы, танцоры, актеры и профессиональные атлеты. На здешних подмостках и аренах начинали свою карьеру (и весьма удачно) кесарийские танцоры и ливанские флейтисты, актеры из Тира и борцы из Аскалона. В Антиохию стремились музыканты из Газы и знаменитые бойцы из Кастабалы. И прославленные наездники из Лаодикеи не останавливались перед тем, чтобы проделать долгий путь до Антиохии. Ведь удачный старт в этом городе гарантировал успех в дальнейшем.

Еврейская община была мрачным пятном в подобном городе. Антиохийская община была одной из самых процветающих во всей диаспоре. Ей принадлежало множество синагог. Евреи Антиохии не только обеспечили себе гражданские права, но и добились местного самоуправления, для чего существовал выборный орган по образцу иерусалимского Синедриона. Да и отношения с нееврейским населением города складывались намного удачнее, чем, скажем, в Александрии, где периодические погромы были нормой общежития. В знак признательности Ирод Великий повелел вымостить мрамором две с половиной мили антиохийских улиц и вдобавок воздвиг крытую колоннаду, под которой можно было укрыться от дождя и летнего зноя.

Антиохия была порождением эллинистической эпохи — как и Александрия, этот Нью-Йорк античного мира. Эта эпоха оказалась на удивление подходящей для нас, людей двадцатого века. Во всяком случае, куда более подходящей, чем средневековая Европа.

«Острый и проницательный ум той удивительной эпохи нигде не проявлялся столь явственно, — пишет профессор Брэстед в своей книге «Древние времена», — как в области внедрения научных изобретений в повседневную жизнь. Это была пора повсеместного изобретательства, и в этом ее сходство с нашей собственной эпохой. Идущий в ногу со временем человек установил бы в помощь привратнику автоматический открыватель дверей, а также стиральную машину, куда вода и минеральное мыло подавалась бы по мере надобности. Оливковое масло в поместье производилось с помощью отжима на шнековом прессе. Священники перед храмами ставили автоматические распределители святой воды, одновременно распылитель воды, использующий принцип гидравлического давления, служил мерой противопожарной безопасности. Широкое распространение рычагов, кривошипов, зубчатого колеса и червячной передачи позволило построить кабельные дороги, облегчающие спуск породы с высокогорных карьеров, а изобретение водного колеса привело к активному использованию гидравлического привода. Аналогичный прогресс наблюдался и в военном искусстве. Разработанная цепь привода позволяла быстро поднимать тяжелые каменные снаряды в гигантские метательные машины, некоторые из них работали на сжатом воздухе. Как мы нынче ходим в кино, точно так же толпы горожан собирались на рыночной площади, чтобы полюбоваться на автоматический театр. Изобретательные механики представляли публике древнегреческую трагедию о Троянской войне в пяти действиях. Зрители наблюдали, как строились корабли, как флот покидал гавань и путешествовал по морям (причем игривые дельфины резвились вокруг судов). Завершалось действо эффектной сценой шторма — с грохочущим громом и сверкающей молнией, — во время которой греческие герои отправлялись на дно. Домохозяйки пересказывали истории из времен своих бабушек, когда удобств было не в пример меньше, в частности, водопровод в домах отсутствовал, и воду приходилось таскать от ближайшего источника».

Антиохия — даром, что древняя — на самом деле куда ближе нам по духу, чем это может показаться. Это был крупнейший город (третий в мире после Рима и Александрии), который по праву гордился своими научными открытиями, своими достижениями в материальной сфере и, главное, свободой от традиций. Антиохия представляла собой особый мир, в котором поклонялись богатству и широко использовали научный багаж для изобретения новой военной техники.

Я сидел на прогретом послеполуденным солнцем склоне горы Силпий и пытался представить себе святого Павла в Антиохии. С кем он встречался? Что его окружало? Как жил Павел в тот достопамятный год, когда явился с апостольской миссией в Антиохию? Увы, в Деяниях апостолов этому периоду посвящено всего три десятка скупых слов.

Сегодня не все осознают, сколь долгий срок отделяет момент обращения Павла от его пребывания в Антиохии в качестве христианского проповедника. Мы знаем, что сразу же после своего просветления и крещения Павел отправился в Иерусалим. Он горел желанием свидетельствовать о новой вере, но наткнулся на холодную подозрительность апостолов. Эти люди не верили в столь скорое преображение молодого фарисея: еще совсем недавно он был яростным гонителем христиан и вот теперь претендует на звание их друга.

Единственным человеком, кто отнесся к Павлу с пониманием, был Варнава, и из этого понимания со временем выросла великая дружба. Надо сказать, что истории известно не много примеров столь близких и глубоких отношений, как между Павлом и его сподвижником. Именно Варнава привел Павла к апостолам, знавшим Христа при жизни, и поручился за истинность его намерений. Еврейская община отнеслась к Павлу еще с большей ненавистью, чем прочие враги христианства, ведь для них он был настоящим отступником. Не его ли они в недавнем прошлом посылали в Дамаск для борьбы с христианами, и вот он вернулся уже защитником ненавистной веры. Да для такого человека и самое жестокое наказание покажется недостаточным!

Апостолы, опасаясь за жизнь Павла, уговорили его покинуть Иерусалим. Он удалился в Кесарию, где сел на корабль, отправлявшийся в его родной Тарс. С этого дня и до самого появления в Антиохии — то есть на протяжении десяти или более лет — мы не имеем никаких сведений о жизни Павла. Чем он занимался эти долгие годы? Нам это неизвестно. Кажется маловероятным, чтобы столь целеустремленный и горячо верующий человек, как Павел, провел это время в бездействии. Наверняка он использовал годы вынужденного уединения для наращивания своей духовной мощи, рассматривая их как подготовительный этап к труду всей жизни.