Генри Мортон - От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

С этим городом связан один из самых ярких и колоритных эпизодов Деяний апостолов. Как известно, в Иконии Павел и Варнава столкнулись с ожесточенным сопротивлением местной еврейской общины. Опасаясь физической расправы, которую вполне могли спровоцировать иудеи, апостолы благоразумно удалились в Листру, каковая на тот момент являлась римской колонией и не разделяла предубеждений своего греческого соседа.

Проходя по улицам Листры, они обратили внимание на калеку, которые тогда во множестве встречались на Востоке. Этот человек был парализован от рождения и никогда не обладал счастьем самостоятельно ходить. Несчастный обычно сидел в пыли возле городских ворот и клянчил милостыню у прохожих. Павел, взглянув на этого человека, увидел, что «он имеет веру для получения исцеления». Он велел калеке встать на ноги, и тот действительно поднялся. Люди вокруг были поражены. Они вообразили, что боги в человеческом обличье сошли на землю.

Статного и представительного Варнаву они приняли за Зевса, царя богов, а более разговорчивому Павлу отвели роль Гермеса, посланца богов. В таком повороте событий нет ничего удивительного, ибо как раз неподалеку приключилась весьма поучительная история с Филемоном и Бавкидой. Естественно, что все жители Листры — мужчины, женщины и дети — знали эту притчу наизусть: как Зевс и Гермес спустились на землю под видом простых смертных, и как все, кроме Филемона и Бавкиды, прогнали их прочь. Овидий пересказал эту историю в «Метаморфозах»:

Особо значительным для крестьян Листры выглядел финал истории, ибо, по легенде, вскоре после появления богов последовало страшное наводнение, и все, кто отказал Зевсу и Гермесу в приюте, исчезли с лица земли. А пожилые супруги — Филемон и Бавкида — не только благополучно пережили бедствие, но и получили заслуженную награду: их скромная хижина превратилась в великолепный храм, а сами они стали в нем жрецами.

Стоит ли удивляться, что, увидев чудесное исцеление калеки, суеверные жители Листры решили: история повторяется, Зевс и Гермес (Юпитер и Меркурий) снова спустились с Олимпа. И уж на сей раз они не сваляют дурака и как следует встретят богов!

«Боги в образе человеческом сошли к нам!» 23 — кричали они, «говоря по-ликаонски». Это, кстати, единственный отмеченный в Деяниях случай, когда Павел и Варнава оказываются среди обитателей Малой Азии, говорящих на родном языке. Во всех прочих ситуациях апостолы общались с грекоговорящими слушателями. Что же взять с жителей Листры, ведь они были коренными ликаонийцами, так сказать, необразованными провинциалами Римской империи!

С удивлением и растущей тревогой наблюдали апостолы, как толпа бросилась к храму Юпитера. Вскоре все прояснилось, когда появился жрец с быком для жертвоприношения. Тут оба — Павел и Варнава — лишились самообладания: разодрали свои одежды и бросились к народу, громогласно крича: «Мужи! Что вы это делаете? И мы — подобные вам человеки…»

С большим трудом удалось им удержать простодушных жителей Листры от жертвоприношения в свою честь.

Конец же их пребывания в Листре был внезапным и вовсе не таким забавным. Евреи из Икония продолжали преследовать апостолов, не поленились приехать в соседний город и возмутить его население. Те самые люди, которые недавно готовы были славить апостолов, как богов, теперь видели в них врагов. Павла побили камнями и, посчитав мертвым, бросили на окраине города. Благо, ученики разыскали апостола и оказали ему помощь. Так или иначе, на следующий день Павел вместе с Варнавой покинул негостеприимную Листру и отправился в Дервию.

Мы спустились с холмов в тихий, пасторальный край. Вдоль дороги стояли ряды стройных тополей. В полях зеленела рожь. Целая компания аистов разгуливала по заболоченной низине, выискивая лягушек. Мы подъехали к покосившемуся мосту через ручей. В нем было семь пролетов, и каждый камень был взят из какого-нибудь древнего города. Эти огромные каменные глыбы некогда являлись частью величественных зданий римской и византийской эпох. В основании моста виднелись несколько перевернутых надгробных камней. Миновав мост, мы подъехали к турецкой деревне с названием Хатын-Серай. Навстречу нам бросилась стая деревенских собак: они злобно лаяли, а за их спиной плотным кольцом стояли местные ребятишки — молчаливые, но не менее возбужденные.

Появился староста деревни и отогнал собак, детишки же боязливо жались поблизости. Всякий раз, как кто-нибудь из нас оглядывался в их сторону, они ударялись в паническое бегство. Затем, подобно стаду осторожных диких оленей, снова шаг за шагом подкрадывались ближе — до следующего косого взгляда незнакомцев, когда вся ватага вновь прыскала за ближайший угол — лишь босые пятки сверкали, да мелькали на ветру поношенные одежки.

Староста предложил нам осмотреть место, где некогда располагалась Листра, примерно в миле от деревни. Нашему взору предстал длинный невысокий холм, усеянный камнями и мелкими осколками древней керамики. Поковырявшись палкой в земле, я откопал ободок и днище кубка из красной глины. К сожалению, время не пощадило античных построек: на поверхности не сохранилось ни одного здания, однако можно предположить, что под землей скрывается множество удивительных находок. На склоне холма стоял загон для овец, стенки которого были сложены из массивных коричневых камней, некоторые достигали трех — четырех футов в длину. Соломенная крыша опиралась на коньковый брус. Только в одной стене я насчитал свыше пятидесяти крупных кубических камней, которые ранее явно принадлежали либо крепостной стене Листры, либо какой-нибудь значительной постройке древнего города.

Единственной несомненной достопримечательностью этого дикого, заброшенного места является алтарь — он возвышается на вершине холма, там же, где его обнаружил в 1885 году профессор Стеррет. Для меня этот объект представлял исключительный интерес, поскольку он наверняка присутствовал в городе во время достопамятного визита Павла и Варнавы. Алтарь представляет собой тяжелый резной камень около трех с половиной футов в высоту и двенадцати дюймов в толщину. Он, конечно, изрядно побит и поврежден, но все еще можно различить надпись, высеченную четкими латинскими символами. Она гласит: