Генри Мортон - От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

Многие путешественники, вернувшиеся из Малой Азии, рассказывали о лютой злобе пастушьих собак, однако мало кто удосужился похвалить их великолепное сложение и характерные морды. А между тем у этих собак необычная расцветка: шерсть кремового цвета, лишь под глазами темные полосы, да на висках — уходящие к ушам светло-коричневые пятна. В зрелом возрасте у этих собак нижняя челюсть утяжеляется, придавая им неуловимое сходство с мастиффами, а вокруг глаз появляются интеллектуальные морщинки. Несмотря на свой внушительный вес, эти животные способны развивать на бегу поистине удивительную скорость. Они абсолютно бесстрашны, и за одну схватку способны загрызть двух-трех волков. В наше время барсы и медведи встречаются довольно редко, да и то чаще в верхних отрогах Таврских гор, а вот волки по-прежнему водятся повсюду и доставляют множество хлопот пастухам. Так что именно волки — главные враги турецких овчарок.

Обычно маленькие щенки пастушьих собак выглядят милыми и очаровательными созданиями. Вспомните, как они трогательно поскуливают и тыкаются носами, стоит их взять на руки. Однако щенки турецких овчарок почему-то не производят подобного впечатления. Как правило, в младенчестве морды у них коричневато-черного цвета, словно щенок залез носом в миску с золой.

На краю равнины возвышается припорошенная снегом гора под названием Хаджи-Баба, что в переводе означает «Отец паломника». У ее подножия некогда и стояла Дервия. Здесь, как и в Листре, от города ничего не осталось, кроме большого кургана, усеянного керамическими черепками. Местные жители называют этот курган Гуделесин.

Взбираясь на холм, я заметил множество осколков гранита, мрамора и порфира. Все это доказывает, что в древности на этом месте стояли великолепные храмы и статуи. Здесь (как и в Листре) никогда не проводились археологические исследования. Надеюсь, когда-нибудь такой день настанет и значительно расширит наши знания по географии Нового Завета.

Жители Дервии оказались благодарными слушателями. Они с энтузиазмом восприняли евангелическую весть и ни о каких гонениях на апостолов даже не помышляли. Кроме того, Дервия стала последним пунктом в первом миссионерском путешествии Павла. Вместо того чтобы отсюда двинуться на юго-восток исхоженным торговым путем (который вел через Киликийские Ворота прямиком в Тарс), апостолы после посещения Дервии повернули назад и с беспримерным мужеством и храбростью снова направили свои стопы в края, где их бичевали и забрасывали камнями. Они пришли сначала в Пергию, а затем в прибрежную Анталию, где сели на корабль, отправлявшийся в Антиохию Сирийскую.

Так завершился первый миссионерский поход Павла к язычникам.

Примерно в трех милях от этого безлюдного места располагалась турецкая деревня под названием Зоста. Отсюда, с высоты холма, она выглядела как неряшливое скопление низких крыш и обшарпанных каменных стен. В самом центре селения возвышался купол мечети — как выяснилось позже, сельджукской.

Местные жители вышли нам навстречу — отогнать собак и поприветствовать приезжих. Выяснилось, что не так давно деревня поменяла свое название: теперь ее называли Акар-Куей, то есть «Белая деревня». Как всегда бывает в подобных случаях, вокруг нас собралась любопытная толпа: женщины украдкой выглядывали из-за каменных стен, детишки радостно бегали между взрослыми, оглашая окрестности визгом.

Мое внимание привлекло удивительное зрелище. По улице двигалась группа мужчин, перед собой они гнали упиравшегося и возмущенно блеявшего барана. Рога его были перевиты венком из полевых цветов, в шерсти поблескивали мониста, а вдоль спины свисали яркие цветные ленты.

— Ого, да это свадьба! — воскликнул Хассан. — Они собираются совершить жертвоприношение, чтобы удача сопутствовала браку.

Мне доводилось читать, что в отдаленных районах Турции крестьяне до сих пор придерживаются тех суеверий и диковинных обычаев, которые сохранились со времен Греции и Древнего Рима. И тем не менее я был немало удивлен, воочию увидев украшенное для жертвоприношения животное. Почти две тысячи лет назад Павел и Варнава наблюдали такую же картину всего в нескольких милях отсюда, в Листре.

И вот я стою на деревенской улице и наблюдаю, как крестьяне — потомки того народа, о котором рассказывается в Новом Завете, — гонят жертвенного барана к дому жениха. Мы присоединились к толпе, собравшейся во дворе. Навстречу вышел мужчина, который пригласил войти в дом.

— Хотите посмотреть? — спросил Хассан. — Они приглашают вас присутствовать на свадебном торжестве.

Поднявшись по каменным ступеням, я оказался перед низенькой дверью. Я разулся и прошел внутрь. Моему взору предстала комната размером примерно пять ярдов на четыре. Вдоль стен были расстелены полосатые коврики из верблюжьей шерсти, на которых разместились, по меньшей мере, пятьдесят человек. Середина комнаты оставалась свободной.

Несколько старейшин поднялись со своего места и поприветствовали нас со сдержанной учтивостью, которая выгодно отличает турок от шумных и темпераментных арабов. Гости потеснились, и мы, усевшись, приступили к обычному обмену приветствиями и поздравлениями.

— Какой национальности этот господин? — спросили Хассана.

— Он из Англии.

И старики, которые наверняка не умели ни читать, ни писать и, уж конечно, за всю свою жизнь не встречали ни единого англичанина, спокойно и серьезно кивали в ответ — будто гости из далекой Англии представляли собой обычное явление в их деревенской жизни.

По правде говоря, я нахожу в турках множество черт, которые роднят их с англичанами. И одна из них — достойное приятие всякого рода неожиданностей и упорное нежелание публично проявлять удивление. Вот и сейчас, окидывая взглядом живописное общество, собравшееся в этой маленькой турецкой хижине, я отметил довольно любопытную особенность. Если закрыть глаза на местную экзотику — полосатые коврики, жалкие лохмотья и неуловимый налет какой-то естественной дикости на лицах, — добрая половина присутствующих мужчин, светловолосых и голубоглазых, вполне могла бы сойти за англичан.

Тем временем в комнату вошел молодой турок, на подносе он нес чашечки кофе, которые на Востоке, словно по волшебству, появляются даже в пустыне. Пока мы с удовольствием потягивали дымящийся напиток, ожила группа музыкантов, сидевших в углу. В их арсенал входили гитара, однострунная скрипка -рабаба и барабан. Зрители поплотнее сдвинулись к стенам, на освободившуюся середину комнаты вышел танцор.

Вначале мне показалось, что это женщина. Но, внимательнее присмотревшись к фигуре — узкие бедра, плоская грудь, — я понял, что перед нами молодой человек в женской одежде. На нем было красное шелковое платье, глаза и брови жирно подведены кохлом, щеки ярко подцвечены румянами. Двигался юноша с грацией дикой кошки.