Элизабет Макгрегор - Дитя льдов

— Апластическая анемия — очень серьезное заболевание. Не менее опасное, чем лейкемия. Смертельно опасное.

Джо глубоко вдохнула. Сердце гулко колотилось, каждый удар отдавался острой болью в груди.

— Апластическая анемия, — пробормотала она. — Впервые слышу.

— Это редкое заболевание. Во всей Великобритании таких случаев встречается сто, сто двадцать в год. В основном страдают люди в возрасте от пятнадцати до двадцати четырех лет и те, кому за шестьдесят.

— Но Сэму ведь только два года.

— У больных апластической анемией нарушена деятельность костного мозга — он не вырабатывает необходимого количества клеток крови.

— Но откуда у него эта болезнь? — спросила Джо. — Он от кого-то заразился?

— Нет. Это не заразное заболевание. Но, возможно, выяснится, что у Сэма не в порядке иммунная система.

Джо задумалась.

— Когда я ходила беременная, погиб его отец, — вдруг прошептала она. — Могло случиться так, что потрясение каким-то образом отразилось на нем?

— Мало вероятно.

— Но не мог же он заболеть сам по себе.

Эллиотт развел руками:

— Точно неизвестно, но есть подозрения, что это заболевание вызывают облучение, бензол, антибиотики…

— Антибиотики? Сэм принимал их при воспалении легких.

— Болезнь наступает внезапно. Больной быстро утомляется, становится бледным, у него сами по себе появляются кровоподтеки. У Сэма очень характерные синяки.

— Ничего не понимаю. Я вижу, что он быстро утомляется, что он весь в синяках. Но ведь он бегает. Играет.

— Признаки апластической анемии отчетливо просматриваются в мазке крови.

— Но ведь результаты еще надо перепроверить.

— Безусловно. Мы сделаем пункцию. Утром Сэма усыпят на пять минут. Возьмем кусочек костного мозга у него из бедра.

Джо непроизвольно содрогнулась.

— Главное, не отчаивайтесь, — добавил Эллиотт. — Еще десять лет назад семьдесят процентов людей с таким диагнозом умирали. Теперь столько же выживает. Новые методы терапии…

— Вы будете лечить Сэма лекарственными препаратами?

— Сначала он пройдет курс иммуносупрессивной терапии, — начал Эллиотт. — Ему будут вводить антилимфоцитарный глобулин и циклоспорин. Эти препараты подавляют Т-клетки.

— Значит, всему виной эти Т-клетки?

— Т-клетки поражают костный мозг. Организм начинает разрушать сам себя. Мы пытаемся это предотвратить.

— А если это не даст результата?

— Мы сделаем все возможное, чтобы результат был, — заверил ее Эллиотт. — Иногда костный мозг восстанавливается и начинает функционировать нормально. Мы будем еженедельно брать анализ крови, чтобы следить за процессами в организме Сэма. Будем переливать ему кровь и вводить тромбоциты. И будем надеяться на лучшее.

— Но если ничего не выйдет?

— Не думайте о плохом, — ласково произнес он.

— Но каков наихудший исход? — настаивала она. — Скажите, чего ждать в худшем случае?

В последних числах июня 1847 года участники экспедиции разбили лагерь на побережье Земли Кинг-Вильям, на мысе Филикс, в шести километрах от «Террора». В состав берегового отряда вошли двенадцать офицеров и сорок матросов, в том числе Гас. Они установили три палатки, изнутри утеплили их медвежьими шкурами и одеялами, снаружи возле каждой соорудили по очагу.

Крозье не стал брать на мыс Филикс консервы, решив, что береговой отряд будет самостоятельно обеспечивать себя пропитанием — ловить рыбу, охотиться на лис и куропаток.

— От такой пищи вам станет только лучше, — говорил Крозье матросам. — Местные индейцы не страдают цингой. Будем подражать им, научимся выживать, как они.

Матросов его речь не воодушевила. Они не желали перенимать образ жизни эскимосов. Они англичане, а не дикари. Им с детства внушали, что долг христианина обращать в свою веру отсталые племена. Опуститься до туземцев — значит признать свое поражение. Но они не смели ослушаться Крозье, хотя его проповеди раздражали их сверх всякой меры.

— Эскимосы не всегда готовят пищу на огне, — говорил Крозье. — Они охотно едят сырую оленину и сырого лосося. Ничего нет зазорного в том, чтобы жить как индейцы. Скоро сами увидите, пойдет ли вам это на пользу.

Ему не поверили. Решили, что Крозье сходит с ума. Однако новая диета и впрямь сотворила чудо — больные цингой начали поправляться.

— Ешь рыбу, — говорил Крозье Гасу. — Даже внутренности, кишки, голову. Ешь все.

И Гас ел, но кости все-таки выплевывал.

Однажды рано утром часть берегового отряда покинула лагерь, отправившись по следу оленя. Не прошли они и полутора километров, как начал опускаться туман. Видимость резко ухудшилась, и было решено возвращаться. Гас, замыкавший шествие, отстал от своих товарищей и заблудился. Он плутал, пытаясь выйти к лагерю, пока не сообразил, что лучше зарыться в снег.

Укрывшись в снежном углублении, Гас забылся сном. В какой-то момент, думая, что проснулся, он увидел сквозь пелену тумана миловидное женское лицо. Оно почти целиком было покрыто татуировками, но все равно показалось ему красивым.

Полузамерзшего, его нашли в полдень.

Гаса принесли в лагерь. Матросы развели огонь и, укутав его в медвежьи шкуры, посадили перед очагом.

— Итак, Огастус, ты решил организовать собственную экспедицию? — спросил Крозье.

— Я упал, — объяснил Гас. — А потом заснул. Простите меня, сэр.

— Тебе повезло, что остался жив.

— Я видел женщину. С татуированным лицом.

Крозье помолчал, морща лоб.

— Что это были за татуировки?

— Узоры из линий, как морщины, когда мы улыбаемся.

Крозье обвел взглядом собравшихся вокруг матросов.

— И ты действительно ее видел?

— Не знаю, сэр. Может, мне и привиделось.

— Это была эскимоска?

— Да, сэр.

С минуту Крозье пристально смотрел на мальчика, затем вышел из палатки.

В то утро на холме сложили пирамиду. Потребовалось время, чтобы выворотить из промерзшей земли камни. Особенно трудно давались плиты, из которых выкладывали основание. Крозье написал отчет о последних событиях.

Корабли Ее Величества «Эребус» и «Террор», 25 июня 1847 г.

26 июня отряд в составе 12 офицеров и 40 матросов предпринял пешую экспедицию в южном направлении, продолжая обследование местности, начатое лейтенантом Гором.

11 июня 1847 г. скончался сэр Джон Франклин, 14 июня 1847 г. — лейтенант Г. Гор. Всего на этот день умерли два офицера и семь матросов.

Корабли блокированы льдами в точке с координатами 70°05′ с. ш., 98°23′ з. д.

Записку Крозье запечатали в бутылку, которую затем спрятали между камнями пирамиды.

По пути от пирамиды к лагерю Крозье услышал крики. Потом он увидел Огастуса. Тот по-прежнему сидел у огня. Его маленькое личико, выглядывавшее из шкур, было обращено к приближавшейся группе туземцев. Один из матросов выскочил из палатки с ружьем в руках.