Леонид Родин - Пять недель в Южной Америке

На пути вниз мы, после того как у нас составилось общее представление об основных ландшафтах, приналегли на сбор гербария и всяких иных материалов. Мы заложили пробные площади в лесу, сделали три глубоких почвенных разреза и взяли из них образцы для анализа, срубили несколько модельных деревьев для изучения хода роста их в здешних условиях. По мере нашего продвижения материала набралось так много, что пришлось устроить склад. Потом рабочие взяли двух лошадей с привьюченными к седлу ящиками и доставили наши сборы прямо вниз, в домик для гостей, куда мы возвратились лишь к ночи следующего дня.

Мы подружились с нашими рабочими и узнали от них очень много интересного о свойствах разных видов деревьев и жизни тропического леса.

Разговор у нас шел через переводчика, которого мы взяли с собой из Рио. Он родился в Бразилии и русский язык знал от родителей, которые эмигрировали сюда от гнета польских помещиков в начале этого столетия. В поисках лучшей доли они покинули родное местечко на Западной Украине, ныне воссоединенной со всеми украинскими землями в Советскую Украинскую Республику. Теперь родители нашего переводчика приняли советское подданство и ждут разрешения вернуться на родную землю свободной социалистической страны.

Наши рабочие не только помогли нам своей, так сказать, «физической силой», но оказались замечательными знатоками леса и населяющих его деревьев, кустарников, лиан. Жители леса, они были здесь, как в своем родном, до мелочи знакомом, доме.

Они рассказали нам, плоды каких деревьев съедобны, какие плоды не пригодны в пищу или даже ядовиты. Они сообщали нам местные названия всех деревьев. Иногда кто-нибудь затруднялся сразу назвать его, и тогда они совещались вдвоем, делали на стволе засечку топором, нюхали свежую древесину, разглядывали листья, даже пробовали их вкус. Достать листья и цветы с взрослого дерева здесь почти невозможно: кроны высоко, на 20–25, а то и на 40 м от земли. Но почти для всех интересовавших нас деревьев они сумели найти молодое подрастающее деревцо, с которого и можно было взять в гербарий хотя бы листья. Если бы мы смогли пробыть в заповеднике еще несколько дней, можно было бы собрать столько ценных сведений об этом народном знании природы, что их хватило бы для большого рассказа.

На следующий день после ночевки близ вершины мы предполагали к обеду спуститься в дом туристов; еще накануне мы заказали приготовить нам обед. Но уж давно миновал обеденный час, а мы все еще были далеко, увлеченные сборами растений. Нам хотелось взять десятка два эпифитных орхидей и бромелий и доставить их «живьем» в Ленинград. Подыскание хороших экземпляров и осторожное снятие их с деревьев задержало нас.

Вдруг слышим, что нас окликают с дороги. Пошли на голос: оказывается, не дождавшийся нас к обеду повар доставил еду сюда. Большой кусок жареного мяса был еще даже теплым. Это было очень кстати, ибо мы уже сильно проголодались.

Естественно, что мы поделились с рабочими, которые, так же как и мы, с раннего утра ничего не ели. Наши мулат и метис долго отказывались взять мясо и булки. Наконец, взяли. И вот, психология вечно гонимого: они не посмели есть в нашем присутствии и отошли оба далеко в сторону, где с жадностью накинулись на еду. В кои-то веки они едят мясо.

Общепринятым является представление о вечнозеленом тропическом лесе, что в нем нет никаких сезонных ритмов, никакой периодичности в развитии растений, что на одном и том же дереве постоянно зацветают все новые и новые цветы и в то же время спеют плоды, которые можно видеть одновременно на разных стадиях созревания. Такие взгляды на природу тропического леса пронизывают и специальные работы и учебники. С этими же представлениями и мы приехали сюда, в тропическую часть Южной Америки.

Так еще Гумбольдт в 1817 г. написал об экваториальной области вечнозеленых тропических лесов: «…здесь земле судьбой назначена вечная юность. Опадающая листва возрождается во все времена года».

Альфред Уоллес, совершивший четырехлетнее путешествие по Амазонке в 1848–1852 гг., так обрисовал природу и, в частности, растительность экваториальной области Южной Америки: «На экваторе… царствует вечное лето, вечное равноденствие. И если бы не изменение количества осадков, направления и силы ветров, продолжительности хорошей погоды и солнечных дней, идущих параллельно с незначительными изменениями растительного и животного мира, природа тропиков была бы однообразной до крайности».

«Благодаря такому климатическому режиму в росте растений никогда не бывает перерывов, и разница между временами года крайне незначительна, если она вообще есть. Все растения-вечнозеленые, в цветах и плодах никогда нет недостатка, хотя временами они бывают особенно изобильны: многие однолетние злаки и плодовые деревья приносят в год по две жатвы. В иных случаях, напротив, требуется более года для созревания крупных, массивных плодов, и потому не редкость, что плоды на дереве созревают одновременно стем, как оно покрывается цветами, подготовляясь к следующему урожаю. Так это бывает, например, у бразильского ореха, растущего в лесах по Амазонке, у многих других тропических деревьев, но лишь у немногих растений умеренного пояса».

Бэтс, спутник Уоллеса по путешествию в Южную Америку и проживший 11 лет в классических экваториальных влажных тропических лесах на Амазонке с 1848 по 1859 г., писал в 1863 г., что на экваторе (описывается район Пара) «…периодические жизненные отправления растений и животных не совершаются, как в умеренных странах, одно-временно у всех видов, или у всех особей одного вида. Лес под экватором… остается всегда почти в одном виде. Каждый день, беспрерывно у одних видов распускаются листья и цветы, у других зреют плоды или падают листья. Времена года не следуют одно за другим, не бывает по порядку весны, лета, осени, но каждый соединяет в себе все три времени года».

Варминг, также проработавший несколько лет в тропической области Южной Америки, пришел к тому же представлению о сезонности вечнозеленого тропического леса: «В тропическом лесу нет ни зимы, ни лета, ни весны, ни осени; периодичность развития, замечаемая в других сообществах, здесь почти неприметна или же совершенно отсутствует. Некоторые виды развивают в продолжение всего года новую листву; если некоторые виды и имеют ясно выраженный период покоя или стоят короткое время совсем без листьев и имеют определенное короткое время для развития новой, часто буро-красной листвы, то они совершенно теряются в массе других деревьев, не имеющих периода покоя или имеющих его в другое время года. Хотя большинство видов и имеет, по всей вероятности, определенное время для цветения, тем не менее для разных видов оно всегда различно. Лес поэтому богат цветами круглый год. Следовательно, жизнь тропического леса не имеет периодичности».