Chatwin Bruce - Брюс Чатвин - Тропы Песен (1987)

Кочевниками, известными Гомеру, были гиппомолги («доящие кобылиц») — скифы, которые скитались в повозках по степям нынешней Южной России. Этот народ хоронил своих вождей под земляными курганами, вместе с лошадьми и золотыми сокровищами.

Однако истоки кочевой жизни установить очень трудно.

Мадам Дитерлен, старая африканистка, угощала меня кофе в своем караване у края скалы догонов. Я спросил у нее, какие следы жизни бороро пёль — сахельских скотоводов — увидел бы археолог после того, как они снимут свой лагерь.

Она на минуту задумалась, а потом ответила:

— Они разбрасывают пепел от своих костров. Впрочем, нет ваш археолог их не нашел бы. А вот женщины плетут из стеблей травы маленькие веночки и подвешивают к веткам дерева, под которым отдыхают.

Макс Вебер прослеживает происхождение современного капитализма, возводя его к тем кальвинистам, которые, вопреки притче о верблюде и игольном ушке, провозглашали доктрину справедливого вознаграждения за труд. Однако само представление о перемещении и о возрастании «живого богатства» имеет историю столь же давнюю, что и само скотоводство. Одомашненные животные, как и деньги, имели свободное «обращение», и английское слово currency («валюта») буквально означает «то, что бежит», от французского courir «бежать». По сути, все наши слова, имеющие отношение к деньгам, — capital, stock, pecuniary, chattel, cattle, — a возможно, и само понятие «роста» — восходят еще к древнему пастушьему быту. [42] Соответственно: capital (состояние (англ.)) восходит к латинскому capes, capitis — «голова»; английское stock, наряду с прочим, означает не только «(акционерный, финансовый) капитал», но также «поголовье скота»; pecuniary (денежный(англ.)) восходит к латинскому pecus — «деньги», «скот», (англ.); английские chattel (движимое имущество) и cattle (скот) равно восходят через ст. — фр. chatel к лат. capitate. — Прим. перев. .

Мы подходили к Персеполю в дождь. Кашкаиты промокли насквозь и казались счастливыми, животные тоже промокли; когда дождь прекратился, кочевники стряхнули воду с накидок и зашагали дальше танцующей походкой. Мы прошли мимо плодового сада, обнесенного глиняной стеной. После дождя в воздухе сильно пахло цветами апельсина.

Рядом со мной шагал юноша. Он обменялся быстрым взглядом с девушкой, ехавшей позади матери на верблюде, но верблюд шел быстрее нас.

Не доходя пяти километров до Персеполя, мы поравнялись с какими-то огромными куполообразными шатрами, которые как раз возводили рабочие: сюда Шах-ин-Шах позвал всякий царственный сброд на свою июньскую коронацию. Шатры для него были разработаны фирмой французских декораторов «Янсен».

Кто-то что-то кричал по-французски.

Я пытался разговорить юношу-кашкаита, чтобы он что-то сказал про эти шатры или хотя бы поглядел на них. Но он только пожал плечами и отвернулся — и мы продолжали идти к Персеполю.

Проходя по Персеполю, я смотрел на желобчатые колонны, на портики, на львов, быков и грифонов; на гладкую, почти металлическую отделку камня, на бесконечные строки надписей, кричащих о мании величия: «Я… я… я… Царь… Царь… сжег… убил… пленил…»

Мои симпатии были на стороне Александра, который сжег этот город.

Я снова попытался уговорить юношу-кашкаита поглядеть на эти руины. Он снова пожал плечами. Ему было все равно, что Персеполь, что рухнувший спичечный домик, — и мы продолжали идти дальше, в горы.

Пирамиды, арки, обелиски были всего лишь вопиющими знаками тщеславия, преступной дикостью громад древнего великодушия.

Франко С., вернувшись из Ирана в первый раз после падения шаха, говорит, что, среди прочих побочных эффектов переворота Хомейни, кашкаиты снова обрели силу и подвижность.

Традиция бивачных костров противостоит традиции пирамид.

Прежде чем выступать перед толпами на нюрнберских сходках, фюрер вначале собеседовал сам с собою в подземном бункере, устроенном по образцу Большой Пирамиды.

— Гляди! Я нарисовал череп на вершине пирамиды.

— А почему ты это нарисовал, Седиг?

— Мне нравится рисовать страшилки.

— А что этот череп делает на пирамиде?

— Там похоронен великан, а это его череп торчит.

— Тебе нравится этот великан?

— Нет.

— Почему?

— Потому что он ест людей.

Из разговора с восьмилетним Седигом эль Фадилем эль Махди

Ужас Яхве перед тесаными сооружениями: «Если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесаных. Ибо, как скоро наложишь на них тесло свое, то осквернишь их».

Исход, 20:25

«…и никто не знает места погребения его даже до сего дня» [44] Моисея. — Прим. перев. .

Второзаконие, 34:6

Перед заходом луны в последний раз воет собака, потом настает тишина. Пламя костра трепещет, и стражник зевает. Очень дряхлый человек тихо проходит мимо шатров, ощупывая землю перед собой посохом, чтобы нечаянно не споткнуться об веревки от шатров. Он уходит вдаль. Его народ совершает переход к землям с более сочной травой. А у Моисея назначено свидание с шакалами и грифами.

Помпей в Иерусалиме, войдя в Храм, повелел, чтобы ему показали Святая Святых, и был очень удивлен, оказавшись в пустой комнате.

Геродот рассказывает о том, как греки, приплывшие в Египет и увидевшие рукотворные горы из известняка, назвали их пирамидами — из-за сходства с пшеничными пирожками похожей формы, какие продавались на уличных лотках. Еще он замечает, что среди местных жителей сохранилась память о времени их сооружения как о чем-то ужасном, и потому они даже не в силах заставить себя выговорить имена царей-строителей, Хеопса и Хефрена, и называют их «пирамидами пастуха Филитиса, который в те времена пас свои стада в этих местах» [45] Геродот, II, 128 — Прим. перев. .

Каменная кладка: да человеческих ли то рук дело?… я содрогаюсь при мысли о египетских фараонах.

Ряды унылых глиняных арок. Помет летучих мышей. На стропилах — осиные гнезда. Лучи солнечного света падают на тростниковые подстилки, как лучи от увеличительного стекла.

Марабут оторвался от своих молитв, чтобы задать мне пару вопросов.

— Правда, что есть такой народ — «американцы»? — спросил он.

— Правда.

— Говорят, они побывали на Луне.

— Это так.

— Они — богохульники.

Очень краткая История Небоскреба: