Андрей Перепелицын - По загадочным местам России

— Но самое ужасное — это болотники! — изрек Александр, когда речь зашла о свойствах обуви. — Вот на Приполярном Урале: идем вброд через реку, я вышел, вылил воду из сапог — и все. А приятеля в болотниках под руки пришлось вытаскивать: вода все равно выше голенищ была и сапоги настолько отяжелели, что человек ноги не мог поднимать!

На другом берегу реки обнаружилась старая, но набитая тропа, о которой мы знали от туристов-новосибирцев, — когда-то эвенки перегоняли по ней оленей, нынче ею изредка пользуются охотники и туристы. Открытие обрадовало, однако для первого дня впечатлений было достаточно, и, несмотря на отставание от графика, у переправы решили и заночевать. Да простят меня товарищи, но, пока они готовили ужин, я, воспользовавшись выглянувшим напоследок солнцем, пошел с молотком и фотоаппаратом на берег… Спустя полчаса подошли не выдержавшие друзья, и я смог похвастаться находкой: один из камней представлял собой брекчию — сцементированные лавой обломки разных пород. Эффектно выглядящий камень наглядно показывал, что мы на верном пути, и желание увидеть вулканы только окрепло.

До них оставалось еще три дневных перехода, около шестидесяти километров, — они пролетели, не сказать, чтобы незаметно, но и не скучно. По крайней мере для меня главное условие отсутствия скуки в подобных странствиях — разнообразие пейзажей, а с этим все было в порядке. На протяжении нескольких километров почти привычный хвойный лес (ну, разве что место «европейских» сосен занимают лиственницы) мог смениться зарослями карликовой березы, затем — кедровым стлаником, переходящим в голубичник, а он, в свою очередь, преобразовывался в покрытую мхом марь с клюквенниками. К слову, болота здесь тоже достаточно разнообразны: то это сплошной ковер зеленых мхов с торчащими на нем редкими лиственницами, то бело-серо-розовый покров оленьего мха (попадались необычно выглядящие белесые муравейники, почти целиком сложенные из кусочков ягеля). Встречались и болота, похожие на низинные, но именно похожие: здешняя геология не очень способствует образованию серьезных трясин.

А один участок пойменного леса просто поставил нас в тупик: высокие деревья, а под ними не то что подлеска и кустарника, а даже высокой травы нет. Словно подстриженный газон в лесопарке. И везде разбросаны камни — именно разбросаны — поверх дерна. При этом — полное отсутствие следов даже старых пожаров. Почему-то, несмотря на то что идти здесь было необычайно для тайги легко, этот, казалось бы, светлый лес произвел на всех самое мрачное впечатление, и мы проскочили его, не останавливаясь.

К слову, о скорости: при движении по тропе она была вполне приличной — прибор GPS стабильно показывал около 4,5 км в час. Хуже было, когда тропа терялась, а это случалось нередко… Как оленья тропа давно не используется, к тому же на многих участках вдоль реки уничтожена паводками, кое-где просто заросла; потеряв ее, приходилось устраивать конкурс следопытов: оставив рюкзаки, мы расходились метров на сто веером, пока кто-то радостным криком не возвещал о продолжении тропы. Впрочем, иногда радость была преждевременной — пару раз мы сваливались с «бродвея» на звериные тропы, а после того, как они неожиданно исчезали, шли напролом, «по азимуту». Вообще-то, замечу, в таких случаях опытные таежники рекомендуют возвращаться к тому месту, где «потерялась» верная тропа, и вновь ее искать, но просто в силу психологических причин мы так не поступали. Хотя, как уже говорилось, при хождении «по прямой» скорость падает раза в три и, что важнее, напрасно тратятся силы — лучше хотя бы подобие тропы, чем ее полное отсутствие.

За одним, пожалуй, исключением: идущие вдоль реки оленьи тропы частенько перескакивают с берега на берег, а особенности перехода рек вброд уже были описаны выше. И, когда мы в очередной раз вышли к подобной переправе, которая предстояла быть непростой (течение сильное, да плюс вечернее время, когда лучи солнца отражаются от поверхности воды, не давая рассмотреть дно), Сергей Каминский решил пройти дальше по берегу на разведку и вскоре вернулся, радостный.

— Дальше прижим — береговой склон представляет собой крутую осыпь из каменных глыб. Оленей, да еще с грузом, понятно, там водить было бы трудно, потому и уходит дорога на другой берег. Но мы-то не олени! Я без проблем прошел, только надо под ноги смотреть, чтобы в щель между «камешков» они не попали.

Действительно, пройти по прижиму оказалось куда проще и быстрее, чем дважды лезть в ледяную воду…

В общем, в переходе к вулканам для меня, любителя фотоохоты, был только один минус — почему-то почти не встречалось живности, даже насекомых было удивительно мало. Из позвоночных часто попадались только белки (они здесь не рыжие, а бурые, почти черные — меланисты), да пару раз замечали бурундуков… На самом деле, конечно, таежная фауна гораздо богаче, чем кажется на первый взгляд, об этом говорили, в частности, следы на песчаных косах у рек и ручьев. Медвежьи попадались буквально на каждом километре, так что на них и внимание перестали обращать…

Но все же вулканы увидеть не терпелось… На четвертый день вышли к реке Сыни — на берегах ее окатанные куски лав и вулканических бомб уже имелись во множестве. Переход в верховья — и мы на месте!

Итак, подходим к последней переправе. Здесь уже наличествовали не просто отдельные куски выброшенных вулканами пород, а самое настоящее лавовое поле! Извержение произошло (по геологическим меркам) совсем недавно — и несложно было представить, как излившаяся из трещины в горе лава, заполнив узкое ущелье, огненным валом спускалась вниз, выжигая на своем пути лес, а достигнув более мощной реки, остановилась, превращая ее воды в столбы пара…

Особенно эффектным был вид текущей ущельем речушки, прорезавшей лавовый массив, обнажение представляло собой словно покрытый шоколадным кремом торт: бело-розовые гранитоиды были залиты полутораметровым слоем чернофиолетовой (по крайней мере такой она казалась) бугристой застывшей лавой. А вдали, в четырех километрах, на склоне горы угадывалась и породившая ее трещина вулкана.

Ахая, щелкая фотоаппаратами и предвкушая наконец начало научно-познавательной части похода, мы не сразу заметили большой полиэтиленовый пакет, лежащий у тропы на последних ее метрах перед переправой. А когда я обратил на него внимание, почему-то сразу сердце екнуло в нехорошем предчувствии.

Успокаивая себя тем, что мешок представляет собой просто охотничью или туристскую «заброску», увидели примотанную к нему скотчем записку. Наклонившись, Фетисов вслух начал читать:

— «Дорогие охотники, туристы, милые люди, посетившие это место! Мы — двое туристов из Москвы. С моим напарником случилась беда — он сломал (или сильно вывихнул) ногу. Он в палатке, у него очень мало продуктов. Я пошел к устью Эймнаха».