Луи Буссенар - Необыкновенные приключения Синего человека

— Кроме троих белых и одного синего, никого больше нет?

— Никого!

— А кого вы тут ищете?

— Наших братьев урити.

— Чего вы хотите?

— Просить у них убежища. Мы очень устали и хотим есть. Быть может, они приютят нас.

— Давал ли ты кровную клятву?

— Да!

— Кто может доказать это?

— Шрам в форме звезды на моей руке. Кроме того, ты же сам видишь, что я знаю ваш язык.

— Верно.

— Ну а ты, вождь, кто такой? По твоей диадеме видно, что ты важная птица.

— Кто просит помощи, не задает вопросы! Отправляйся в деревню. Там все узнаешь.

— Прекрасно! Мы идем.

— Послушай, Жан-Мари, — тихо произнес Беник, — у него не очень-то гостеприимный вид. Это и есть твой приятель?

— Нет! Но я ничего не понимаю.

— И потом у тех, в пироге, слишком воинственные позы.

— Что говорит бледнолицый? — поинтересовался индеец.

— Что он готов идти в деревню.

— Вас ждет подобающий прием, — продолжал вождь с загадочной улыбкой.

— Похоже, дети мои, — насторожился Жан-Мари, — дело наше худо. Не угодили ли мы в осиное гнездо?

— У нас все равно нет иного выхода, — в свою очередь ответил Феликс. — Малейшее сопротивление все погубит. Остается уповать на судьбу.

— В таком случае, идем!

Трое мужчин и мальчик заняли места в пироге, которая тут же отчалила. В полном молчании они пересекли реку.

Деревня располагалась в четырехстах метрах от берега. Все здесь было знакомо Жану-Мари. Хижины стояли так же, как раньше, только жители в них оказались новые.

Посреди селения, на большой площади, в тени манговых деревьев собрались любопытные женщины и ребятишки.

В центре площади на огромном костре поджаривались куски мяса.

— Гром и молния! — вскричал Беник. — Провалиться мне на этом месте: это же человеческое мясо!

Вслед за тем в ужасе вскрикнул и Феликс. Не в состоянии произнести ни слова, он только указывал на часть головы, что была подвешена за волосы на манговой ветке. Глаза выколоты, кровь капля за каплей падает на землю.

— О, горе нам! — простонал Жан-Мари. — Я узнаю этих несчастных. Это урити, мои бедные друзья. Их мучали, прежде чем съесть. Мы попали в лапы к людоедам!

Индейцы. — Северяне и южане. — Как небо и земля. — Равнодушие южан. — Секрет кураре. — Хитрость или глупость. — «Где же голова Генипы?.. На его шее!» — Вождь и колдун в полном облачении. — Разлука. — Синий человек снова в клетке. — Укротитель синих попугаев. — Ласковый попугай. — Зерно тектоап. — Тюрьма. — Бойня. — Умирающий. — Генипа!..

Открыв Новый Свет, Христофор Колумб был убежден, что достиг Вест-Индии. Потому и дал аборигенам [126] Абориген — коренной обитатель страны, в противоположность прибывшим поселенцам. имя индейцев. И что самое любопытное, название это сохранилось до наших дней. Мало того, оно распространилось на всю территорию обеих Америк, от Полярного круга до мыса Горн [127] Мыс Горн — мыс на острове Горн в архипелаге Огненная Земля. Самая южная точка материка Южной Америки. .

Никому не приходило в голову менять его, и никто не путал американцев с жителями Индостана [128] Индостан — полуостров Южной Азии. .

Немного погодя обитателей Северной и Южной Америки стали называть краснокожими. Хотя на самом деле название это подходило лишь коренным жителям нынешней Мексики. Цвет их кожи действительно напоминает цвет кирпича, а то и красной меди. С этим не поспоришь. А что касается южноамериканских племен, но тут явная ошибка. Их более ста, и цвет их кожи меняется от желто-медного до кофе с молоком.

Тем не менее все они — краснокожие…

У большинства индейцев Южной Америки [129] Речь идет о жителях Бразилии. слегка натянутые веки, крупный, короткий нос, выступающие скулы, круглый подбородок и не слишком густые волосы.

В моральном отношении столь же большая разница. Северные индейцы, гордые и открытые, — в основном воины. Неустрашимые охотники, прекрасные наездники, они неразговорчивы с чужими, но смешливы и добродушны среди своих. Верны слову. Готовы бороться до последнего за свою свободу. Беспощадны к врагу. Можно сказать, они — прямая противоположность индейцам Юга.

Последние довольно равнодушны [130] Мне приходилось подчас путать их с китайцами. (Примеч. авт.) . Охота не доставляет им никакого удовольствия. Это лишь средство пропитания. Им неведома страсть, которой беззаветно отдаются истинные краснокожие. Хладнокровие не покидает их. Они малоподвижны, и даже водка не разогревает индейскую кровь. Слово для них не существует. Сегодня они говорят «бело», а завтра «черно». На упреки реагируют так простодушно и наивно, что совершенно обезоруживают этим.

Неволю они переносят все с тем же равнодушием, словно зверь, посаженный в клетку. Однако удирают, если видят лазейку. Если их ближний упал в воду, сломал ногу, увяз в трясине, заболел, они вряд ли придут на помощь. Подобно животным они не знают чувства сострадания.

Жестоки ли они? Несомненно. Но это неосознанная жестокость. Они никогда не предаются тем изощренным зверствам, кои присущи некоторым другим племенам.

Если они причинили боль пленному, то не специально. Они просто относятся к нему как к неодушевленному предмету: могут бросить где угодно — под палящим солнцем или под дождем, оставить в тонущей пироге или много дней держать привязанным, словно скотину.

А если они людоеды, то убивают, только чтобы утолить голод. Они не устраивают, как другие краснокожие, дьявольские танцы над отрезанным скальпом, над растерзанными, окровавленными жертвами.

Для дикарей Южной Америки все это чересчур сложно. Они убивают пленного, как наш крестьянин закалывает свинью, когда час ее настал. А до этого жертву откармливают. Потом коптят и съедают по мере надобности.

Иногда, правда, и в них просыпаются суеверия. Колдун мастерит флейту из берцовой кости съеденного. А из головы делает идола.

Вот в такое-то племя и попали друзья.

Их появление вызвало любопытство.

Онса, верховный вождь, скрылся в хижине колдуна. Нет сомнений, они обсуждали дальнейшую судьбу вновь прибывших. Таков обычай индейцев. Даже вождь не принимает никакого решения, не посоветовавшись с колдуном. Эти местные священнослужители пользуются непререкаемым авторитетом.

Тем временем Жан-Мари, который, как и его друзья, был потрясен увиденным, обратился к одному из гребцов, присевшему у костра:

— Скажи, приятель, а где урити?

— Не знаю!..

— Но как же так? А эти головы на деревьях?

— А! Ну да. Это были урити. Они умерли!

— Черт возьми! Это я и так понял. Вы́ их убили?

— Да, мы.

— Почему? Ведь они ваши родичи.

— Да, это правда.

— Но убивать родичей — страшное преступление.