Галина Шевцова - Япония. В краю маяков и храмов

Первые два уровня даются тяжело. Самое противное — это восхождение группой. Парнишки бодро бегут вперед и на просьбы слабенькой эстонки Анны остановиться передохнуть реагируют положительно, но напряженно. Мне тоже не очень комфортно. Не люблю гонок. Всеми силами пытаюсь отделаться от этого коллективчика. Сначала парни брыкаются, мотивируя тем, что время у нас есть и они подождут… Но потом машут на нас рукой. Анна нашла себе попутчицу — француженку Сандрин и, слава богу, отстала. Наконец-то я от них ото всех отделалась и можно заняться тем, ради чего, собственно, и лезешь.

Люди на подъеме есть, но не толпа, как нас пугали. Идут небольшими группами — цепочками фонариков. А мой фонарик одинокий. Гора коническая. Языки тумана отстают и остаются внизу. Так, наверное, шли хоббиты через горы — след в след, на головах капюшоны. Вот-вот откроются ворота в Морию. Где-то вверху, в НЕВООБРАЗИМОЙ ДАЛИ светят огоньки следующего домика-приюта…

Взошла моя любимая Вега. Млечный Путь обозначен крестом Лебедя, как всегда, только ближе и ярче. Плеер на поясе тихо поет голосом Зои Ященко из «Белой гвардии»: «…На вершине вершин как воробушек выпорхнет сердце, если мы доберемся туда, я скажу тебе, кто я…» Мне будет некому сказать наверху, кто я… Кто бы мне самой сказал, кто я… Туман остается далеко внизу. Луна плывет рогами вниз, и снизу из-под облаков, из глубоких ям пространства, как странные плеши в шкуре земли, просвечивают многослойные огни городов. Так видится мир с самолета…

Холодно. Очень холодно. Рубашка и куртка насквозь промокают от пота, а на привалах спину пробирает звездный холод. Так, наверное, выглядит ад — ледяная гора с голыми лавовыми полями. И острые близкие звезды. Если найдется в мире такой дуралей, который захочет сходить на экскурсию в ад, пусть он поднимется ночью на Фудзи…

У домиков-приютов я регулярно нагоняю всю нашу компанию. Идут-то они быстро, да вот только на привалах валяются часами. Как только не мерзнут! «Эка!!!!» — ору я в темноту. И откуда-то обычно доносится ее невозмутимый басок:

— Да тут я, тут!

— Мерзнешь?

— Ага!

— А внутрь?

— Не пускают, там спят какие-то типы! У них другая программа, с ночевкой, а мы дикари, лезем так.

— Ну не горячись, — говорю я ей, — мы ведь дикари, а они нет. И это дает нам некоторые преимущества. Обойдем-ка домишко.

— Зачем???

— Тише ты! Вот смотри, задняя дверца-то у них не заперта, хи-хи.

Мы просачиваемся внутрь и попадаем на склад. Тут тепло.

— Я чувствую себя героиней боевика, — говорит Эка.

— Садись лучше и помалкивай, найдут нас не сразу, за это время согреемся.

Я оказалась права — двое молодых охранников обнаруживают нас только через полчаса. Они не поднимают шума. Просто выставляют нас, ласково, но неуклонно. Как всегда делают японцы. «Джандаба!» — говорит Эка. Это такое страшное грузинское ругательство. Хорошенькое словечко. Но в данной ситуации мне все же ближе наш старый добрый «Массаракш!».

Мы снова карабкаемся вверх.

Взошел Орион и вместе с ним мои ненаглядные Плеяды. Друзья Плеяды. Как смотрят они на меня из своей ставшей чуть-чуть ближе дали. Из магнитофона чуть слышно течет полукришнаитское пение странной и давно исчезнувшей из моей жизни девочки Тани Мазуркевич: «Ты возьми меня с собой, за несбыточной мечтой…» Никто и никогда не берет меня с собой. Такая уж моя судьба. И наверное, это к лучшему. «Харе Кришна, Харе…» Я почти что впадаю в транс. Часы ползут незаметно. Шаг-два, остановка. Острый угол камня, страховочные веревочные перила неожиданно обрываются, чтобы начаться с другой стороны. Не теряй веревки — она обозначает дорогу. Лезть по лаве ночью без дороги… Бр-р!

А Маша дома в Осаке сидит за моим компьютером и осуществляет общую координацию. Такой вот себе штаб и диспетчер полетов. Мобилки — наши рации. «Второй, Второй (это я), как слышно? Сообщаю, что у Первого (оставшаяся на пятом уровне Саша) садится батарейка в рации, он временно отключится». — «Вас понял, штаб. Как дела у Первого?» — «Терпимо — Первый сидит на унитазе общественного туалета пятого уровня и читает детектив Дарьи Донцовой». — «Штаб, почему Первый сидит на унитазе?» — «Второй, на пятом уровне — туалет — единственное место, где остались свет и тепло…» — «Второй, Второй, Третий (Эка) долез до отметки 3200. Вы в настоящий момент где?» — «На отметке 3150, передайте Третьему, пусть ждет меня на месте». — «Второй, Второй, это штаб! Агент Сироко сообщает, что получил от вас фотографию местности. Почему не переслали копию нам?» — «Виноват, сейчас перешлю. Даже целых две». — «То-то же, Второй!»

Между делом приходит мейл и от Манаса. «Как дела?» — «Ничего себе. Долезла до 3200». — «Продолжай лезть, я в тебя верю!» От возмущения я даже останавливаюсь и злобно выстукиваю на клавишах мобилки: «Ах ты, маленькая волосатая дрянь! Вместо того чтоб советы из Осаки давать, лучше бы вот сейчас рядом со мной лез, балбес!» — «Но я же не знал, что вернусь из Индии на неделю раньше!» — «Все равно балбес!»

— Эй, эй. Ты чего это? — большой нескладный мужчина остановился возле меня.

— А чего?

— Сидишь чего?

— Отдыхаю я!

— Как-то странно ты сидишь.

— Ноги болят, вот и сижу как могу.

Высокий японец с фонарем на шапке садится рядом.

— Кушать хочешь?

— У меня есть сухой калорийный пакет. В автобусе выдали.

— Фу, ну и дрянь! Бери бутерброд!

— Точно, дрянь. Давай сюда твой бутерброд.

— Ты студентка иностранная?

— Ага, архитектор.

— Ха, а я, знаешь, мусорщик, мусор вывожу. — Он улыбается. — Давай пошли, что ли?

— Пошли, бутерброд все равно ведь уже съеден…

Да, Фудзи — престранное местечко.

На последнем переходе я начинаю нервничать — уже начало пятого и небо светлеет. На указателе написано, что до вершины пятнадцать минут ходу. Перед вершиной — белые ворота-тории, ведущие в небо. И вот оно — нагромождение рваных скал и небольшая толпа, сидящая на них. Лицами в сторону светлеющего неба. Съезд придурков со всего света, как сказала бы небезызвестная Масяня. Этот мультик про восхождение Масяни на Синай сколько раз вспоминала — особенно, когда на привале чьи-то ноги из-под лавки вверх торчащие разглядела, кто-то там валялся. Если кто этого мультика не видел, так поглядите Масяню в интернете, серия называется «Хабиби».

Я присоединяюсь к толпе. Герои-восхожденцы в основном молодые. Скоро солнце встанет. Облака внизу как молоко или море. Розовым подсвечено снизу. Интересно, с высоты солнце видно раньше? Или, может, позже? Сзади слышу девчоночий голос: «Вот, залезла, дяде обещала, хорошо!» Второй девчоночий голос: «А дядя почему не залез?» «Он очень хотел, но умер… Я тут за него!»

Солнце встает из молока облаков. Окрестные скалы стали темно-синими, потом ярко-синими. Какой-то маньяк затащил на Фудзи не только фотоаппарат, но и штатив. Пополнила им свою коллекцию безумных фотографов — братьев по разуму. У меня тут уже неплохая подборка: десять толстых мужиков со штативами фотают одну несчастную цаплю; мальчик лежит на ступеньках и что-то снимает, рядом валяется его мотоциклетный шлем: Аяко в строительной каске целится объективом куда-то в сплетение балок; профессор Сакураи сидит с камерой верхом на столбе… В общем, еще одно достойное пополнение в мою небольшую, но ценную коллекцию, которой я последнее время весьма и весьма горжусь.