Тим Северин - Острова пряностей

Последние страницы автобиографии написаны, по сути, тем же добродушным и жизнерадостным человеком, который более полувека назад, сразу по прибытии на Кай-Бесар, записал в своем походном дневнике: «Это совершенно счастливый день».

Какие впечатления остались бы у Альфреда Уоллеса от Островов пряностей, если бы он посетил эти места повторно, в составе нашей экспедиции? Со своим неиссякаемым оптимизмом он, вероятно, старался бы подчеркнуть положительные стороны всего, что открывалось нашим взорам. Во-первых, он был бы приятно изумлен тем, как разрослась деревушка Хаар на Кай-Бесаре, которая в середине XIX столетия представляла собой скопище ветхих лачуг. Сегодня Хаар стал больше, чище и благоустроеннее. Также и деревушка Кабей, где мы видели красных райских птиц, превратилась в гораздо более приятное место для своих обитателей, чем типичная деревня на Вайгео во времена Уоллеса. В то время, по наблюдениям Уоллеса, туземцы существовали практически впроголодь, а нас встретили вполне благополучные, сытые и довольные своими жизненными условиями люди. При этом б ольшая часть семейств жила по-прежнему в хижинах на сваях, с крышей из пальмовых листьев, вроде той, в которой ютился Уоллес со своими коллекциями.

Но дома были добротно отремонтированы, и мы не замечали никаких признаков нехватки продуктов питания. В изобилии имелись овощи, залив кишел рыбой, и, благодаря торговле красными райскими птицами — которая, правда, запрещена законом, но все равно велась с необходимыми предосторожностями, — жители Кабея смогли построить небольшую симпатичную церквушку; в каждом доме хватало кухонной утвари, одежды и керосиновых ламп, так что условия жизни были вполне комфортны.

И в Хааре, и в Кабее улучшение качества жизни произошло без ущерба для окружающей среды. Мы шли в Хаар по лесу, в котором обитали прекрасные птицы и бабочки — и не видели следов бездумных вырубок или хищнической, до полного уничтожения, охоты на его обитателей. Джунгли вокруг Кабея остались почти в первозданном состоянии: огромные массивы девственных тропических лесов, изобилующие птицами различных видов. Не говоря уже о том, что количество райских птиц, судя по всему, увеличилось со времен Уоллеса, и с другими птицами дела обстояли неплохо — Буди за время нашего пребывания на Кабее насчитал не менее 82 видов.

Здесь мы увидели самый лучший пример сохранения природной среды с одновременным улучшением условий жизни населения, и это было тем более удивительно, что не сопровождалось какими-либо специальными мероприятиями по охране окружающей среды. Кабей входит в состав большого природного заповедника Вайгео, но мы не видели и даже не слышали ни о каких запретах или действиях охранного порядка и вообще о соблюдении законов по охране окружающей среды. Статус заповедника если и давал какой-то эффект, то заключался лишь в благотворном отсутствии воздействия современной цивилизации, что вкупе с малочисленностью местного населения и удаленностью островов обеспечивало желанный результат. Ситуация с лесом вокруг Хаара интереснее, так как даже формально эта территория не является национальным парком или заповедником. Кроме того, и население гораздо более многочисленное. Но нам показалось, что традиционные меры охраны природы, во всяком случае, столь же эффективны, как и любые современные природоохранные принципы.

Положительные впечатления сопровождали нас с начала до конца нашего путешествия. Прекрасные воспоминания остались от Варбала, где строилась наша лодка. Чистые песчаные улицы и размеренный ритм жизни обеспечивали местному населению завидное качество жизни. Жизнь на островах Банда протекала так же безмятежно, как и во времена, когда здесь жил Бин Салех Баадилла, торговец чучелами птиц. Плодородные холмы и плоскогорья Минахасы на острове Сулавеси по-прежнему покрыты лоскутным одеялом из рисовых полей, огородов и фруктовых садов.

Наблюдая за сотнями лошадиных повозок, на которых крестьяне доставляли свой товар на рынок, мы не заметили ни одного ослабшего от голода или больного животного.

Темными пятнами на этом оптимистичном фоне были города. Очень часто, оказываясь в крупном населенном пункте, мы хотели как можно скорее из него выбраться. Амбон, Доббо, Соронг, Манадо — везде мы встречали мрачноватое сочетание чрезвычайной перенаселенности, плохих жилищных условий, неработающей канализации, безобразно свешивающихся электрических кабелей и частых транспортных проблем. Только Тернате строился согласно плану. Промышленные районы располагались в южной части города; улицы, застроенные аккуратными жилыми домами, тянулись на север; центр города свободен от транспорта, сюда открыт доступ только автомобилям для развозки товаров и традиционным конным полицейским. Уоллес, наверное, по-прежнему предпочел бы устроить базовый лагерь в Тернате, гораздо более приятном для жизни, чем Манадо или Амбон. Что касается последних, он бы сравнил их с трущобами викторианской Англии; по иронии судьбы, то, что Уоллес оставил, отправившись в путешествие, в Ливерпуле сто сорок лет назад, мы нашли в переполненных городах Моллукского архипелага в XX столетии.

Но и в этих городах Уоллес указал бы на существенные изменения к лучшему. Он был поборником общественного просвещения, и прогресс в этом отношении на Островах пряностей стал, возможно, самым большим и самым позитивным изменением, которого он только мог ожидать. Начальное образование сделалось практически повсеместным. Толпы школьников в форменной одежде стали неизменной приметой Моллукских островов — как в центрах городов, так в глубинке. В самой отдаленной деревне, состоящей из дюжины крытых пальмовыми листьями хижин, мы повстречали учителя начальных классов, хотя там не было нормального школьного здания и было очень мало книг. Грамотность повсеместна, чего Уоллес не мог бы себе представить в самых смелых мечтах и чему он был бы чрезвычайно рад.

Как бы он отнесся к смешению различных народностей и стиранию культурных различий, не столь очевидно, так как известно, что Уоллес наслаждался чудесным разнообразием культур, с которым познакомился, путешествуя по островам архипелага. У него был острый глаз, он подмечал различия в одежде, диалектах, архитектуре и обычаях разных островов. Наверное, он был бы огорчен, узнав, насколько теперь сгладились эти различия.

Для современной экспедиции это было, скорее, удобно — практически на всех островах, которые мы посещали, жители говорили на одном общем языке. Уоллесу в свое время было гораздо труднее объясняться с туземцами, владевшими только местным диалектом. Да, без сомнения, некоторое культурное разнообразие утрачено. Острова пряностей уже не тот пестрый этнический калейдоскоп, который застал Уоллес.