Тим Северин - Острова пряностей

Уоллес, однако, ошибался. Птиц малоизвестных видов не только сложно выловить; они действительно редки и водятся лишь в отдаленных областях Новой Гвинеи, где Уоллесу не довелось побывать.

Спустя 140 лет у нас тоже не было возможности насладиться созерцанием всех видов райских птиц. Наш маршрут, повторяющий путь экспедиций Уоллеса, позволил нам познакомиться только с четырьмя видами райских птиц. Пятый вид обитал в Дорее на Ириан Джайе, куда мы не заходили. Таким образом, если наша экспедиция проходила под знаком райских птиц и ставила целью выяснить, как изменился природный мир Моллукских островов по сравнению с тем, что застал Уоллес, то результат оказался неоднозначным. Мы видели только одну большую райскую птицу в заповеднике Баун на Ару и узнали, что там обитает и второй вид — королевская райская птица. Но мы уезжали из Бауна с неприятным ощущением, что в самом заповеднике что-то не ладится — он слишком сильно зависел от поддержки международных природоохранных фондов. Если эта поддержка прекратится, с нею прекратится и существование заповедника.

С другой стороны, на Вайгео красные райские птицы чувствовали себя очень неплохо, так как их существование приносило ощутимую выгоду местному населению. Вымпеловая птица занимала промежуточное положение в смысле численности. Возможно, нам удалось увидеть даже больше этих удивительных созданий, чем Уоллесу, — он смог собрать только семь штук. Но на Бакане, где Уоллес пополнил свою коллекцию образцами этого вида, не осталось ни одной вымпеловой райской птицы. Много лесов на острове вырублено для расчистки земли под пашни и огороды, и, таким образом, среда обитания вымпеловых райских птиц разрушилась. Они, вероятно, исчезли с Бакана еще до того, как охотники-профессионалы из Сиданголи приступили к своей работе. Теперь центр их местообитания сместился. «Заповедник» райских птиц на Бату Путих переживает не лучшие времена. Шум проезжающих машин, разрушение местообитаний и непродуманное стремление к развитию туризма обрекли здешнюю колонию райских птиц на вымирание. В глубине острова остались другие колонии, некоторые из них, вероятно, еще не обнаружены, а кроме того, мы видели стаю вымпеловых райских птиц на рассвете и на закате в джунглях за Лаби-Лаби. Так что остается надежда, что открытый Уоллесом вид райских птиц не исчезнет бесследно с лица земли, если будут приняты соответствующие меры по их защите.

Как должна быть организована эта защита — неоднозначный вопрос. Наиболее профессионально дело поставлено у рейнджеров Тангкоко. Они трудятся с энтузиазмом и энергией, но у них нет никакой реальной власти.

У министерства лесного хозяйства, ответственного за охрану окружающей среды, напротив, есть законная власть, но нет интереса к работе, а мизерное техническое оснащение на местах не позволяет заработать какие-либо средства для самообеспечения. Культурные традиции мешают охранникам вступать в открытую конфронтацию с браконьерами и другими правонарушителями, и, что еще хуже, нищета сотрудников национальных парков означает, что они весьма склонны брать взятки. Результат всего этого может быть очень плачевным, о чем свидетельствуют такие примеры, как убийство черепах на пляже острова Энью и массовое разграбление их гнезд.

Если бы с нами был Уоллес, самое неприятное впечатление у него вызвали бы переполненные народом городские улицы, а не леса. Он бы ужаснулся, глядя с борта нашей прау, когда мы входили в гавань Амбона, — прекрасный подводный коралловый сад, который он описывал с таким восторгом, безвозвратно разрушен. Вместо кристально чистой воды залив Амбона заполнен тошнотворной коричневой жижей, в которой среди нефтяных пятен плавают мятые пластиковые бутылки и прочий мусор. Многие мили мы плыли по чистому, сверкающему изумрудными и бирюзовыми бликами морю. В течение длинных переходов от одного острова к другому мы ни разу не видели разливов нефти, а мусор антропогенного происхождения попадался довольно редко. Течением обычно несло раскисшие от воды стволы пальм, которые плавно колебались и поворачивались в воде. Но грязный залив Амбона послужил предупреждением о том, что не все так прекрасно, а в конце нашей экспедиции, когда мы прибыли в небольшую гавань Манадо, нас ждало еще одно жестокое разочарование. Здешняя грязь и запущенность превосходили все мыслимые границы. Дурно пахнущее желто-коричневое пятно тянулось в море от берега, усеянное всевозможным городским мусором. Невероятно, но факт — пятно охватывало весь залив Манадо и подходило к одной из важнейших достопримечательностей региона — острову Бунакен. Этот остров, а точнее, огромный коралловый риф рядом с ним, — всемирно известным туристический объект, особенно популярный среди дайверов. На берегу залива Манадо поднимались металлические остовы дюжины строящихся отелей, которые вскоре будут готовы принять предполагаемые толпы туристов. Но в Манадо нет городских сооружений для очистки сточных вод. Если не принять срочных мер, каждый новый отель, с большой вероятностью, будет сбрасывать отходы прямо в залив, и коралловый риф — главный объект, привлекающий туристов, — вскоре погибнет.

Если бы Уоллес знал, что угроза подводному миру так же велика, как и надводному, он бы одобрил наше решение относительно судьбы прау, носящей его имя, — мы передали ее организации, занимающейся охраной коралловых рифов в Манадо. Целью этой группы является защита экосистемы коралловых рифов, и нашу прау планировали использовать как вспомогательное судно в программе по охране подводного мира Сулавеси.

Отдав лодку, мы лишились нашего общего дома, и участники экспедиции начали разъезжаться, каждый в свою сторону. Джулия отправилась в Англию, где она собиралась подготовить информационный бюллетень для рассылки в школы, в которых она вместе с Буди читала лекции, — в совокупности их посетили более пяти тысяч слушателей в 119 школах. Бюллетень должен был поведать о результатах нашего путешествия. Буди остался в Манадо, решив поработать некоторое время в местном отделении охраны окружающей среды перед возвращением на Калимантан. Почти неделю он потратил на то, чтобы определить и переписать всех птиц, которых ему удалось увидеть за время нашей экспедиции; в список вошли 239 видов. Хуже всего пришлось Янису, для которого в большей степени, чем для любого из нас, «Альфред Уоллес» стал родным домом и сосредоточием всех интересов на протяжении четырех месяцев. Он следил за порядком внутри и снаружи лодки, отскребал наросшие на бортах водоросли, для чего ему приходилось прыгать в воду и плавать вдоль борта со скребком в руках. Когда мы сходили на берег, чтобы отправиться в лес, он всегда вызывался остаться на борту в качестве сторожа или располагался на пляже, присматривая за лодкой.