Игорь Фесуненко - Бразилия и бразильцы

— Все это очень хорошо, — задумчиво говорит Карл, когда мы снова возвращаемся в джипе на алтамирский аэродром, — но кто мне скажет, когда же мы, наконец, увидим, как прокладывают Трансамазонику?

— Что?! — захлебывается от возмущения потрясенный Журандир.

— Я хотел бы знать, когда мы увидим то, ради чего ехали, сюда?

— Но разве…

— Да, конечно, мы видели тракторы, беседовали с полковником об индейцах, пили пиво, очень, кстати сказать, неплохое… Мы осмотрели мемориальную доску в Алтамире. Все это так, господа, и за это мы бесконечно признательны вам, Журандир, но я до сих пор не знаю, что я предложу редакции: я не видел ни одного лесоруба, не говорил с топографом, не сфотографировал даже падающего дерева!

— Сеньоры! — Журандир говорит торжественно, словно произнося воинскую присягу. — Мы летим в Итайтубу, и там я вам гарантирую лесорубов, топографов, падающие деревья и все, что вас интересует. Все, что вы еще не видели!

Итак, Итайтуба… Мы летим на запад, и часа через полтора после старта в Алтамире видим реку Тапажос, которая в этом месте была гораздо шире, чем Шингу близ Алтамиры. Перондини снижается, делает широкий вираж, чтобы мы смогли разглядеть Итайтубу, приютившуюся на самом берегу реки.

Даже маленькая Алтамира казалась теперь по сравнению с Итайтубой оживленным городским центром. Уже из окна нашего «баркрайфта» мы увидели, что Итайтуба — это совсем крошечный поселок у маленькой пристани на Тапажос. Параллельно берегу протянулись две улочки, пересекая их, к берегу сбегало несколько переулков. Только на одной улице можно было разглядеть обращенные фасадами к реке деревянные одноэтажные домики. Большинство остальных строений представляли собой лачуги, почти ничем не отличающиеся от индейских хижин, сооруженных из соломы.

Перондини блестяще совершил посадку на земляную бугристую полосу. Мимо заржавленного бака для бензина самолетик наш, нервно подпрыгивая на кочках, засеменил к стоящему в конце полосы, на краю поселка и на самом берегу Тапажос, светло-бурому одноэтажному домику, в котором, как мы узнали впоследствии, разместился и аэровокзал, и префектура, и суд, и тюрьма, и все прочие муниципальные органы Итайтубы. Дверца кабины открывается, мы спрыгиваем в пыль и слышим: «Добро пожаловать на землю Итайтубы. Вас приветствует префект Альтамиро Раймундо да Силва».

Мы аккуратно ставим сумки с фотоаппаратами на землю и Представляемся префекту. А он, улыбнувшись и поведя рукой, словно повергая к нашим стопам всю вверенную его попечениям Итайтубу, приглашает нас в свой кабинет.

Выйдя на середину комнаты, он начинает получасовую речь, обрушивая на нас каскад цифр и фактов. Мы узнаем, например, что всего лишь через полвека после своего появления на свет, а именно в 1914 году, Итайтуба уже представляла Бразилию на Международной выставке тропических продуктов в Лондоне! Вслед за тем мы узнаем, что недра этого муниципия, являющегося сегодня для бразильцев такой же забытой богом и властями провинцией, какой некогда были для жителей Петербурга заснеженные леса Вилюйска или Туруханска, необычайно богаты золотом, титаном, молибденом, алмазами. Что в лесах, покрывающих всю территорию муниципия, площадь которого в пять раз больше Голландии и в полтора раза больше Болгарии, обитают самые экзотические животные и насекомые Амазонии, а в серебристых водах Тапажос ловится самая вкусная в Амазонии рыба, в том числе пираруку, такунаре, доурадо, тамбаки и что-то еще, чего уже невозможно запомнить и что мы не успеваем записать, ибо префект, повысив голос, переходит к описанию перемен, которые внесет в жизнь муниципия Трансамазоника. Он рассказывает о строительстве нового речного порта, о закладке рудников, о создании в окрестностях поселка животноводческих ферм, о благоустройстве Итайтубы, включая асфальтирование набережной, о превращении ее в аэропорт национального значения и о наплыве туристов, который можно будет ожидать после того, как на Трансамазонике начнется автомобильное движение.

Потом мы расписываемся в книге почетных гостей муниципия, пожимаем руку Альтамиро, благодаря его за содержательную и интересную лекцию, и отправляемся к лодке, которая должна доставить нас на другой берег Тапажоса.

— Ну, как вам показался наш последний префект Итайтубы? — спрашивает Журандир, усаживаясь на носу.

— Почему последний?

— Потому что этот муниципий отнесен недавно указом президента к категории административных районов «государственной безопасности». А это означает, что по окончании срока полномочий нынешнего префекта новых выборов не произойдет. Впредь местные власти Итайтубы будут назначаться президентом республики.

Под размеренный рокот мотора Журандир объясняет, что здесь, в Итайтубе, находится самый тяжелый для строителей участок Трансамазоники: во-первых, местность тут гористая, во-вторых, сельва особенно густа и труднопроходима. Кроме того, окрестности Итайтубы — один из наименее разведанных районов всей бразильской Амазонии. Никто не знает, что может ждать человека в какой-нибудь полусотне километров от кабинета префекта с его уютными креслами и зелено-желтым флажком на письменном столе.

Пожалуй, никогда еще в истории страны строители дорог не забирались со своими тракторами и бульдозерами так далеко от очагов цивилизации: отсюда до столицы штата Пара — Белена нужно плыть по Тапажос и затем по Амазонке более тысячи трехсот километров!

Трансамазоника начинается на другом берегу Тапажос прямо против Итайтубы. На высоком холме стоят шесть деревянных бараков — главный лагерь участка. Его нам показывает Жонас Виэйра Шавьер, ветеран дороги, первым прибывший сюда в Итайтубу и выбравший это место для его лагеря.

— Тут, на возвышенности, по ночам чувствуется сквознячок, — объясняет он. — Такие места всегда лучше вентилируются, да и москитов здесь меньше, чем в низинах. У нас комфорт: к баракам подведена вода, по вечерам три движка дают электричество.

Лагерь — это глубокий тыл дороги, которая уже ушла глубоко в сельву. Журандир берет джип, и мы едем по готовому, то есть более или менее проходимому, участку будущей Трансамазоники. На семнадцатом километре дорога упирается в завал леса. Вскоре кончается и завал. Далее тянутся узкие, недавно прорубленные тропы. Затем кончаются и они… Начинается глухая непроходимая сельва. Где-то далеко впереди пробирается головная группа: топограф, его помощник, три рубщика, один сертанист — представитель ФУНАИ и несколько индейцев из разных племен, взятые для того, чтобы облегчить возможный контакт с «дикими» племенами, которые могут каждый день и каждый час объявиться на пути маленького отряда.