Джон Поллок - Апостол

И первым обращенным, принявшим здесь крещение вместе с семьей, стал Крисп, начальник синагоги! Человек по имени Сосфен заменил его на посту старейшины иудеев.

Когда вести о том, что Павла изгнали из синагоги, разнеслись по городу, коринфяне-язычники начали заходить в новую церковь, интересуясь необычным учением; наконец, каждое воскресенье, по утрам, выложенный мозаикой центральный двор с фонтаном в доме Иуста стал наполняться слушателями — мужчинами и женщинами — сидящими, каждый по отдельности, с устремленными на Павла глазами. Павел проповедовал, потом крестил приходящих, а Сила и Тимофей продолжали проповедь.

Павел, конечно же, боялся, что и в Коринфе может повториться извечный сценарий: отвержение проповеди иудеями, успех ее среди язычников, потом ярость иудеев, насильственное изгнание или судебный процесс сразу после того, как Евангелие только-только закрепится в душах верующих. Тревога мучила Павла, ему казалось, что он никогда не найдет города, где удастся спокойно заложить духовное основание и строить на нем, не спеша.

Однажды ночью Павел сидел в одиночестве, в своей комнате на верхнем этаже дома Акилы. В городе наступила полная тишина — лишь изредка тявкала собака или, звеня оружием, проходила ночная стража. Состояние тревоги и подавленности, столь частое у Павла, снова начинало преобладать. Он никогда больше не приобретет ни одного коринфянина для Христа — думал Павел, — никогда не увидит этой искры новой жизни в глазах людей. Его снова побьют камнями или исхлещут прутьями, и он умрет мучительно, медленно… Как тяжело было бы бежать снова, теперь, зимой, снова доверить себя морской пучине, взбираться по горным тропам Пелопоннеса.

Предположить только, что вера его напрасна, что Христос никогда не восставал из мертвых. Предположить только, что существование Иисуса, вечное, близкое

присутствие Его — только плод воображения, и не было никого, и нет никого… Сдаться, прекратить проповедь, скрыться куда-нибудь в тихое, спокойное место — назад, в Тавр, в Аравию, куда угодно, только убежать…

И вдруг Павел увидел Его — так же, как на дороге в Дамаск, так же, как в Храме Иерусалимском, он увидел Его, Господа Иисуса, услышал Его неповторимый голос — спокойный, вселяющий надежду и уверенность:

— "Не бойся, но говори и не умолкай, ибо Я с тобою, и никто не сделает тебе зла; потому что у Меня много людей в этом городе".

Каждую неделю, по воскресеньям, можно было видеть, как небольшие группы людей заходят в дом Гаия, рядом с синагогой. Так как воскресенье было рабочим днем для иудеев, а язычники не различали дней недели, христиане встречались в этот ранний час, когда даже рабы были свободны от работы.

Всходило солнце, звучали гимны Христу и Богу Отцу; глядя вокруг, Павел думал: "Посмотрите, братия, кто вы — призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных". Один из этих немногих был Крисп, бывший начальник синагоги, другой — бывший язычник Ераст, казначей города, и, может быть, самое влиятельное лицо в христианской общине. Вместо мудрых и богатых, Бог избрал обычных, простых и слабых людей, презираемых обществом, признающим лишь власть и деньги, "чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом". Многие рабы стали свободными членами собрания. Павел знал, что испытал каждый из них — и чернокожий, и белый: все они оторваны от родного дома, их родина там, за границами империи, в лесах, степях и горах; всех их, собранных в партии для перевозки, доставили на один из крупных невольничьих рынков; молодых и сильных, их послали на самые тяжелые работы, в каменоломни или в поле, чтобы сломить их дух; потом привезли морем в Коринф и выставили нагими на продажу — одному достались хорошие господа, другому — плохие. А их родители, жены, дети — потеряны навсегда, и только невероятная случайность могла свести их вместе.

Бог избрал многих и из более низкой среды: вспоминая, кем были его обращенные прежде, Павел содрогался; блудницы и развратники, гомосексуалисты и лесбиянки, красивые мальчики и их партнеры-содомиты, воры, скупцы, мошенники, пьяницы, вымогатели, клеветники, и, конечно же, идолопоклонники — все они молились и, казалось, что прошлое их исчезло, как ночной кошмар. "Но вы чисты теперь", — мог воскликнуть Павел, — "вы освящены, вы оправданы именем Господа Иисуса Христа и Духом Божиим!"

Да, то, что Павел слышал в частных беседах с новообращенными об истории их жизни, должно было не только разрывать ему сердце, но и вызывать отвращение. Генри Драммонд, английский натуралист, написавший знаменитейшую книгу-размышление о главе 13 из Первого Послания Павла Коринфянам, в которой говорится о любви, сказал как-то, во время одной из крупных миссионерских кампаний: "После того, что мне приходилось слышать от людей, исповедовавшихся проповеднику, мне хотелось уйти и переодеться, даже одежда моя казалась мне оскверненной". Иногда Павел, должно быть, уходил подальше от города, от его отвратительных запахов и греховных речей — на дальние склоны Акрокоринфа; туда, где веял свежий ветер горных лугов, а открывавшийся вид на море и далекие горы давал отдохновение взору во время молитвы.

После того, что Павел увидел в Коринфе, у него не осталось ни малейших иллюзий по поводу язычества. Именно здесь он напишет свое Послание к Римлянам, в котором содержится диагноз, поставленный своим современникам. Прежде чем указать верующим путь, "в котором открывается правда Божия от веры в веру", Павел пишет: "Осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце"; (как свидетельствуют современные Павлу языческие писатели, он работал над своими посланиями не раздумывая, охваченный мощным порывом); "Называя себя мудрыми, обезумели и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся… Потому предал их Бог постыдним страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставивши естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение…"

"Исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы. Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют".

Именно таким людям Павел проповедовал в Коринфе. "Ибо я первоначально преподал вам", — пишет Павел коринфянам, — "что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братии в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам; а после всех явился и мне, как некоему извергу". Павел подчеркивает, что его духовное рождение было необычным — "ибо я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию". Да, Павел постоянно говорил о важности своей встречи с Господом на дороге в Дамаск. Да, клеветники не раз говорили, что раскаяние его было недостаточным. Но что значила для Павла критика других, когда он знал, что Христос видит всю величину его греха и всю глубину его раскаяния? И Павел возвращается к главному — к благовествованию: "Итак я ли, они ли, мы проповедуем, и вы так уверовали".