Джон Поллок - Апостол

Познав неизвестные ему ранее глубины страдания, Павел начинает лучше понимать силу Иисуса: "Господь сказал мне: "довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи". "Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей", — писал Павел, переживавший эфесе кий кризис. И Павел умел утешать в скорби других, так же, как был утешен сам. Ясно, как никогда ранее, он понял, что тот, кто разделяет страдания Христа, разделяет и утешение Его. Он увидел смысл страдания и радости и мог рассказать обращенным о необычайной силе и любви Христа — "чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых". Бог уже избавил его от смерти и избавит всегда. Павел никогда более не усомнится в этом. Вместо сомнения он будет выражать лишь уверенность в спасении. "Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены", — пишет он, — "мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены, низлагаемы, но не погибаем; всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем". "Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть", — повторяет Павел, — "ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей". Муки Павла помогли ему лучше узнать Иисуса, ощутить силу Его любви, возрастающую в лишениях, как усиливается аромат роз, когда их срывают или ранят.

"Посему не унываем". Павел преодолел искушение. Отчаяние почти погубило его перед одним из самых прекрасных свершений. Но теперь его ничто не страшило. "Но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно".

Физическое избавление от смерти, освобождение Павла из темницы произошло в результате вмешательства Акилы и Прискиллы. Они готовы были умереть за Павла, и, видимо, пошли на большой риск. "Приветствуйте Прискиллу и Акилу", — писал Павел через год, когда они уже переехали в Рим, — "сотрудников моих во Христе Иисусе, — которые голову свою полагали за душу мою, которых не я один благодарю, но и все церкви из язычников". Павел вышел на свободу весной 55 года, немощный телом, но обновленный духовно.

Почти сразу же возникла новая опасность. Этот случай Лука описывает подробно, ибо возмущение в Эфесе не было связано с убийством Силана, и римское государство здесь проявило себя с лучшей стороны.

Каждую весну поклоняющиеся богине-Матери собирались в Эфесе на грандиозное празднество, во время которого бурно процветали торговля и ремесла. От храма Артемиды многолюдные процессии устремлялись к северным воротам города, мимо театра, по выложенной мрамором дороге поднимались на холм, к центру, где находились общественные здания, и выходили через противоположные ворота. Улицы были заполнены беспокойной толпой.

Прекрасная возможность для проповеди, которую ждал Павел, наконец представилась.

В это время особенно оживлялась торговля серебряными статуэтками Артемиды. На них был большой спрос. Но в том году серебряных дел мастера потерпели значительный урон — в результате деятельности Павла. Сотни паломников отказывались покупать идолов: некоторые уже перешли в христианство и приехали на праздник только, чтобы повидаться с братьями и снова услышать проповедь Павла; другие обратились ко Христу во время праздника, услышав проповедь впервые — и им не нужны были вовсе ни храм богини, ни изображения ее.

Доходы серебряников резко сократились. Хозяин одной из крупнейших мастерских, некто Димитрий, организовал "митинг протеста" вместе со своими возмущенными коллегами. На собрании присутствовало и несколько работников-христиан, рассказавших потом Луке о происшедшем. Что было первоначальной целью Димитрия — неясно, но речь его разожгла такие страсти, что события вышли из-под контроля.

Димитрий не делал секрета из причины своего гнева, лишь слегка прикрываясь убеждениями и верованиями.

"Друзья! — кричал он, — вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше; между тем, вы видите и слышите, что не только в Ефесе, но и почти во всей Асии этот Павел своими убеждениями совратил не малое количество людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги. А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придет в упадок, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и исповергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная".

Слушатели пришли в ярость и стали выкрикивать храмовый лозунг: "Велика Артемида Эфесская!" Они пустились бежать по улицам туда, где все жители города инстинктивно собирались в минуту опасности — в театр на склоне горы Пион, мест'о проведения ежемесячного Народного Собрания, членом которого являлся каждый взрослый мужчина — гражданин Эфеса. Они бежали вверх по ступеням ко входу в театр, крича: "Велика Артемида Эфесская!", и многие бросали свои дела и торговлю, устремляясь за ними уверенные, что произошла какая-то страшная беда или важное событие. Серебряники обыскали и схватили двух товарищей Павла, македонян Аристарха и Гаия, и потащили их за собой. Все больше горожан набивалось в театр, заполняя ярус за ярусом, а Димитрий и его сообщники, окружив Аристарха и Гаия, стояли на середине сцены. Как раз в это время театр ремонтировали и перестраивали, и рабочие-строители в изумлении побросали инструменты, чтобы узнать, что же все-таки происходит.

Когда Павел, находившийся в другой части города, услышал о случившемся, он решил пойти в театр и обратиться к толпе. Он хотел не только спасти своих друзей, но и обратиться к самой большой в его жизни аудитории. Театр вмещал 19 тысяч человек, и он был полон. Акустика в театре была великолепная. Павел знал — если ему удастся заставить толпу замолчать, он сможет проповедать об Иисусе.

Но ученики не пускали его, опасаясь за его жизнь. Пока они спорили, прибыли гонцы от асиархов, подружившихся с Павлом во время его заключения в проконсульском дворце. Они тоже просили его не рисковать. Павел согласился с их доводами, понимая, что случайная ярость толпы может нарушить все его планы.

Тем временем в театре, сухо рассказывает Лука, "одни кричали одно, а другие другое, ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались".

Старейшины иудеев опасались погрома, и по их предложению "из народа был вызван Александр", представитель иудеев. Он вышел на сцену и поднял руку, призывая к тишине. Он хотел объяснить, что иудеи тоже ненавидят Павла, и у них с поклонниками богини в данном случае одна цель.