Ирина Стражева - Со скоростью Хикари

В этом японском национальном театре есть свои династии актеров: приобретенные артистические навыки, как правило, передаются от отца к сыну. Особой популярностью у публики пользуется продолжатель «династийных» фамилий Утаэмон Накамура VI. Он носит это известное сценическое имя уже в шестом поколении и великолепно исполняет женские роли ( онно-гата ). Утаэмон Накамура — член Академии искусств, художественный руководитель труппы. Ему присвоено самое высокое почетное звание — «живущее национальное сокровище». В 1961 г. этот замечательный актер выступал в Москве и Ленинграде во время гастролей «Кабуки» в Советском Союзе.

Г-жа Накати говорит, что в репертуаре токийского театра «Кабуки» насчитывается около двадцати пьес.

каждой пьесе около десятков актов и сцен. Поэтому практически спектакль растягивается на целый день.

Эрико-сан купила апрельскую программу. На обложке крупным планом дано лицо ведущего актера. Разговор заходит о японской гравюре.

Первые афиши «Кабуки» и изображения актеров и театральных сцен были важнейшей темой ранней японской гравюры, которой так славится японское изобразительное искусство. И связано оно в первую очередь с именами Тории Киёнобу и его сына Киёмасу.

Изобразить актера в рост, передать его движения, вздутые мускулы рук и ног — это было ново и необычно, но потом стало одной из главных тем многих художников-графиков.

Широкой известностью пользуется в Японии серия гравюр изображений актеров, выполненная Тосюсаем Сяраку. О нем известно очень мало: был актером в театре Но, живописи нигде не учился, умер в 1801 г. Но сделанные им гравюры, которых насчитывается сто тридцать, считаются уникальными и по своему значению, и по выполнению. Он сделал их в течение 1794 г.

«Актер Накаяма Томисабуро в роли женщины. Здесь лукавство, хитрость и проницательность. В гравюре все имеет значение: и маленькие буравчики глаз, и крошечный насмешливый рот, и манерный жест руки, и острый, как лезвие ножа, силуэт, особенно четкий на темном слюдяном поле.

…В алчных, злорадных, удивленных глазах актера Итикава Дандзюра в роли Моронао — вся сила выразительности. Их дополняют и подчеркивают и удивление взлетевших дуг бровей, и большой нос, нависающий над хищным оскалом огромного волчьего рта, и жест злорадно потираемых рук, и вся фигура с втянутой в плечи головой, как бы забившаяся в угол в ожидании жертвы» {69} 69 Японское искусство. М., 1959, с. 31. .

Так и проходят эти актеры перед глазами, изображенные на темном фоне из порошков слюды, смешанных с пурпурным, фиолетовым или багряным пигментом.

— Желающих попасть в театр «Кабуки» всегда много, — говорит Эрико-сан. — Каждый уносит отсюда программу и хранит ее. Эта программа в Москве напомнит вам о сегодняшнем спектакле.

Сегодня уже были показаны двухактная пьеса, действие которой происходит в период Муромати, и веселая танцевальная комедия.

Второе представление — в 16 часов. Спектакль, который мы смотрим, начинается с показа трехактной пьесы, которая называется «Усимацу в темноте».

Но более сильное впечатление оставляет, несомненно, вторая пьеса «Весеннее цветение на фестивале в Асакуса». В четырех актах заняты только два актера. Каждый из них по ходу действия «перевоплощается» дважды. Один актер — Принц — становится Злым духом. Второй — императрица Дзинго — превращается в Доброго духа.

— Какие у этих двух Духов оригинальные парики!

— Это одно из украшений актера, — поясняет г-жа Накати. — И их очень много, самых разнообразных.

Парики женские и мужские, разные для действующих лиц. Парики для воинов и их жен. Парики для красавиц из богатых домов и для их покровителей. Парики для благородных и легкомысленных персонажей. Парики — неотъемлемая часть каждого спектакля.

Пересказать театральную постановку невозможно: надо самому видеть игру актеров. И все же не могу не сказать об удивительной оригинальности танца, который исполняли с фантастическими париками на головах Злой дух и Добрый дух. В их танце необычным было все: изгиб кистей рук, широкие шаги, застывшие позы с высоко поднятой и согнутой в колене ногой. Каждое движение актера должно отражать его внутреннее состояние.

Во время действия из зрительного зала время от времени доносились громкие и очень эмоциональные выкрики.

— Какая удивительная реакция японских зрителей, — говорю я г-же Накати.

— Эти выкрики не случайны, — объясняет она. — Они предусмотрены самим ходом действия и должны одобрять или осуждать поведение героев.

Последнее одноактное представление — это трогательный рассказ о печальной судьбе гейши.

Спектакль окончен. Пустеет зрительный зал. Я прощаюсь с г-жой Накати, благодарю ее за полученное удовольствие. Эрико-сан проводит меня до отеля.

— Я очень рада, что вам понравился сегодняшний спектакль, — говорит она, поднимаясь со мной на лифте в мой номер. — Завтра сразу после завтрака мы пойдем в сад Китонамару. Будем любоваться цветением сакуры.

Сад Китонамару. Неподвижен здесь воздух в эти утренние часы. И как украшают аллеи сада деревья в их бело-розовом одеянии.

Людей в саду много. Они идут парами, группами, в одиночку. Разложив на траве циновки и сняв обувь, сидят в непринужденных позах. Мужчины ведут негромкую беседу или просто «молча созерцают». Женщины неторопливо достают из объемистых корзинок еду и кормят пришедших вместе с ними ребятишек: и очень маленьких и школьного возраста.

— Любованию цветением у нас учат детей с самого детства, — говорит, глядя на детишек, Эрико-сан. — Смотреть умеет каждый человек, а вот любоваться цветением и всем красивым на Земле — это уже искусство. Ему надо учиться.

Я полностью согласна с ней. Можно прожить жизнь и в повседневной ее суете не заметить нежной голубизны неба, причудливости белых облаков, той природы, что окружает нас с первого дня жизни, которую, к слову, каждый человек обязан беречь и охранять.

Ветви большого дерева свесились почти до земли. Пожилой японец лежит под их укрытием. То ли он спит, то ли просто закрыл глаза. Руки заложил за голову. Ноги слегка согнуты в коленях. Эрико-сан показывает на него.

— Некоторые люди могут лежать так неподвижно по нескольку часов. Они думают. А весной особенно есть о чем подумать. Весна — пора надежд.

Мать подняла малыша высоко над головой. Малыш тянет руки к ветвям цветущего дерева. Отец фотографирует ребенка. У многих посетителей сада Китонамару — фотоаппараты или кинокамеры.

Набежал легкий ветерок. Закружились, как белые снежинки, падающие с деревьев лепестки сакуры. Тут же вспомнился Басё.