Льюис Котлоу - Занзабуку

С путешественниками пигмеи обычно говорят на языке своих соседей — банту. В сношениях друг с другом все племена пигмеев пользуются языком, известным под названием килези (или кимбути), развившимся, вероятно, из древнего пигмейского языка, о котором ничего не известно. Пигмейский диалект кингвана, «международного» языка Центральной Африки, очень прост, и его можно назвать «упрощенным кингвана».

Высшая форма общественной организации у них — род.

Не считая того, что пигмеи совсем недавно заимствовали у банту, они, видимо, живут так, как жили в эпоху палеолита.

Итак, четырехмильный переход перенес меня на двадцать тысяч лет назад!

Я еще испытывал благоговение, вызванное этой мыслью, как вдруг меня ослепил яркий свет. Мы вышли из лесного полумрака на поляну, залитую солнечным светом. Я остановился, прищурился и увидел жилища пигмеев — дюжину крытых листьями ульеобразных хижин высотой около четырех футов.

Я стоял рядом с Калуме, двумя старшинами банту и Цезарем, ожидая пигмеев. Но они не появлялись. Мы слышали только собственное дыхание.

Но вот мы заметили движение листьев на той стороне поляны, мелькнуло лицо цвета меди, и затем опять все замерло. Я понял, что на нас смотрят десятки глаз, и мной овладело неприятное чувство. Если бы пигмеи были возмущены нашим вторжением в их владения, какую превосходную мишень могли бы мы для них представлять! Нас мгновенно пронзили бы десятки стрел противника, остававшегося невидимым.

Теперь пигмеи не убивают чужаков, проникающих в их лес, но, согласитесь, неприятно сознавать, что за вами наблюдает столько людей, которых вы никогда не увидите, если они не захотят показаться вам. Не один путешественник много дней бродил с проводником-пигмеем по Итури, зная, что другие пигмеи идут рядом с ними, не спуская с них глаз. На обратном пути попадались совсем свежие отпечатки маленьких ног, но люди, которым принадлежали эти следы, оставались невидимыми.

Наконец Калуме стал звать: «Апуто! Манзале! Нзала!» — и прокричал невидимым пигмеям, что бвана друг и принес соль. Сразу в нескольких местах раздвинулись листья и появились три маленькие фигурки пигмеев, державшихся с достоинством, но застенчиво. Они неторопливо подошли к нам.

«Итири», — сказал Калуме; здороваясь с ними на языке килези.

«Итири боноча», — дружелюбно ответил один из маленьких людей.

Во время этого диалога из лесу медленно потянулись другие фигурки, пока наконец на поляне не собралось примерно тридцать пигмеев — мужчин, женщин и детей.

Я смотрел на родственников Адама, на остатки «зари человечества». Как в ледниках сохраняются не тронутые гниением туши давно вымерших мамонтов, так в недоступных лесах с древних времен сохранились эти «живые ископаемые». В разных уголках земного шара расцветали и приходили в упадок различные цивилизации, никак не затрагивая этот маленький народ… Как бы то ни было, моя давнишняя мечта исполнилась — я стоял лицом к лицу с первобытным человеком, и он удивленно разглядывал меня, а потом улыбнулся. Я улыбнулся в ответ, и двадцать тысяч лет поблекли. Если двое могут улыбаться друг другу, у них много общего.

Во время всех моих путешествий по Африке я гостил у пигмеев бамбути, живущих в лесу Итури. Из других африканских племен только масаи Восточной Африки интересовали меня так же сильно. Но с ними я провел гораздо меньше времени, чем с пигмеями, у которых каждый раз подолгу гостил. Жизнь бамбути так сливается с жизнью природы, что даже три долгих визита не смогли полностью удовлетворить мое любопытство.

Ни один пришелец из окружающего мира не в состоянии, проникнув в глубь Итури, вести образ жизни пигмеев — охотиться с полуметровыми луками и тонкими копьями на слонов и безошибочно ориентироваться во враждебном человеку хаосе джунглей. Пигмеи питаются кореньями, которых наши желудки не смогли бы переварить, пьют сырую воду, попробовав которую мы бы получили смертельно опасную болезнь, и с удовольствием едят все живое, попадающееся в лесу, — от гусениц и личинок муравьев до летучих мышей и змей.

Кто, кроме пигмея, может горстями загребать мед прямо из лесного улья, и при этом так, чтобы грабителя ни разу не ужалили разъяренные пчелы? Кто, кроме бамбути, ест мясо окапи и носит пояс из шкуры этого животного, так редко встречающегося, что всего пятьдесят лет назад в цивилизованном мире не верили в его существование и рассказы африканцев о нем считали баснями?

Если вы крепко сложены, обладаете железным здоровьем, стальным желудком и захватите с собой достаточное количество съестных припасов, вы сможете некоторое время жить с пигмеями, пользуясь их покровительством, но вы никогда не сможете жить подобно им.

Но беседа с пигмеями порой доставляет путешественнику горькое разочарование. Отвечая на вопросы, пигмеи нередко говорят то, что хочется услышать спрашивающему. Они делают это не из желания обмануть, а ради удовольствия собеседника. Так, натуралисту, стремящемуся открыть неизвестный науке вид животных, дружелюбно настроенные пигмеи рассказывают о фантастических зверях. Поэтому неудивительно, что окапи, которого пигмеи описывали как помесь жирафа и зебры, долгое время считали вымыслом, предназначенным доставлять радость белым гостям! Затем оказалось, что окапи действительно существует и описание его, данное пигмеями, исключительно точно. Очевидно, одни рассказы пигмеев вымышленны, другие правдивы. Нужно лишь уметь определить, где реальность, а где фантазия. Во всяком случае, о пигмеях, как и о других людях, лучше судить по их делам, чем по их словам.

Но для этого требуется время. Когда пигмеи знают, что за ними наблюдают, они не могут вести себя непринужденно, даже получив в подарок соль и пальмовое масло. Вы тоже будете чувствовать себя не в своей тарелке под изучающим взглядом марсианина, даже если он выложит перед вами кучу десятидолларовых бумажек. Но через некоторое время вы привыкнете к его присутствию и вернетесь к вашему обычному образу жизни, и тогда марсианин, если он не лишен наблюдательности, сумеет увидеть достаточно, чтобы, вернувшись на Марс, написать о вас книгу.

Пожив с пигмеями, я узнал о них больше, чем марсианин смог бы узнать обо мне.

Очень скоро различие между нами, на первый взгляд такое значительное, из-за которого бамбути вначале казались мне столь далекими, поблекло. Ведь мы отличались только особенностями поведения, определяемыми окружающей средой.