Евгений Спангенберг - Заповедными тропами

Бывало, ранним утром, как только откроешь глаза, спешишь на ближайшие песчаные холмы — они высоко поднимаются над ровной степью.

Хорошо здесь в тихое утро, прохладно. Косые лучи восходящего солнца не жгут вас, как в дневную пору. За ночь на песке животные оставили бесчисленные следы своей ночной деятельности, и мы, как настоящие следопыты, разбираемся в их лабиринте, читаем по ним то, что здесь произошло ночью.

Вот на склоне бархана, резко выделяясь на общем фоне, виднеется кучка сырого песка. Это трехпалый тушканчик выкопал себе дневное убежище. Из глубины почвы он выбросил сырой песок и забил им входное отверстие. Теперь в его норку не проникнут враги.

Когда солнце поднимется выше и горячими лучами высушит сырой песок, найти норку тушканчика можно будет только случайно. Но сейчас сырой песок безошибочно указывает местопребывание зверька, и мы приступает к раскопке. Мы спешим. Нам дорога каждая минута, хочется раскопать норок как можно больше, а солнце поднимается все выше, его лучи становятся жгучими. Под влиянием тепла и слабого утреннего ветра постепенно исчезают следы. Усталые, но довольные, мы возвращаемся в лагерь, где нас ждет завтрак.

Жаркий день проходит в беспрерывных хлопотах, связанных с переходом на верблюдах в другие места. Но вечер — самое интересное и добычливое время в отношении сбора тушканчиков, и каждый из нас ждет его с большим нетерпением.

Вот наступают и долгожданные сумерки. Вооружившись двустволками и наполнив карманы патронами, мы вновь отправляемся за тушканчиками. Неподвижно оставаясь на одном месте, мы чутко прислушиваемся к шорохам, зорко всматриваемся в серую степную почву. Вот в вечерней тиши зашелестели листья высохшего растения, на мгновение мелькнул в полумраке белый кончик хвоста тушканчика и тотчас исчез. Сколько терпения, напряжения и ловкости требуется от человека, чтобы добыть несколько проворных ночных зверьков. И эта охота обычно затягивается до полной темноты, когда уж и белая кисть хвоста не выдает его обладателя.

Но на этом еще не кончается наша работа. При ярком свете костра мы тщательно осматриваем свою добычу, измеряем зверьков, снимаем с них шкурки и делимся своими впечатлениями. И так изо дня в день в течение двух-трех недель подряд в интересной работе незаметно течет время.

Но вот проходит намеченный срок, наши вьючные ящики заполняются собранными коллекциями, пора выбираться из пустыни к железнодорожной линии. Останавливаясь на самое короткое время для отдыха, теперь мы молчаливо двигаемся на верблюдах с раннего утра до позднего вечера. И только во второй половине дня, когда невыносимая жара несколько спадет, мы оживаем, у нас появляется желание перекинуться фразами.

— Кстати, Сергей, как мы назовем нашу ящерицу? — задаю я вопрос приятелю.

— Конечно, именем нашего общего учителя, — отвечает он.

— А ведь, наверное, Сергей, пески скоро кончатся, ты чувствуешь, водой пахнет? — вновь задаю я вопрос.

И действительно, слабый ветерок приносит нам запахи, столь несвойственные сухой пустыне. За десятки километров мы ощущаем присутствие большого озера, запах прелого тростника и влагу.

Вот мы и в Казалинске. После кратковременной передышки первое, что я сделал, это достал книжку, в которой были даны описания змей и ящериц. И как же велико было мое разочарование, когда я увидел рисунок той самой ящерицы, которую в течение последнего месяца постоянно носил при себе в мешочке. «Сцинковый геккон», — прочел под рисунком и далее нашел краткое описание биологии животного. Из него я вычитал, что эта ящерица обитает в слабо закрепленных и барханных песках и реже на глинистых участках пустыни. Она ведет настоящий ночной образ жизни, скрываясь при наступлении дня в вырытых ею самой норках. Питается этот геккон, как и большинство ящериц, насекомыми и их личинками. Трением чешуй хвоста геккон издает слабые шуршащие звуки.

— Вот тебе и новый вид, — смеясь, сказал мне приятель. — Я же тебе говорил, что все виды у нас давно описаны — найти что-нибудь совсем новое почти невозможно.

Конечно, в тот момент я не мог ничего возражать и, закусив губу, предпочел отделаться молчанием.

Но есть прекрасная пословица: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Впоследствии я с большим удовольствием воспользовался этим правом. Дело в том, что в течение полутора месяцев мы возили в наших вьючных ящиках двух совершенно неизвестных и не описанных до того тушканчиков. Ни я, ни мой приятель даже не предполагали об их зоологической ценности.

Птица, о которой я сейчас расскажу, у нас называется саксаульная сойка. Кум-саускан — зовут ее казахи, что в буквальном переводе на русский язык означает «песчаная сорока». И действительно, пестрым оперением, бойким нравом и своими повадками саксаульная сойка напоминает нашу сороку. Но есть у нее и другое меткое название, связанное с ее быстрым бегом. Джурга-тургай — часто называют ее те же казахи, и означает это «воробей-иноходец». Интересная, веселая это птица, только немногие знакомы с ней, так как живет она в глубине песчаных пустынь Средней Азии и не так уж часто попадается на глаза человеку.

В коллекциях наших центральных музеев шкурки саксаульных соек не представляют слишком большой редкости. Ведь столкнувшись с малоизвестной, бросающейся в глаза птицей, не только зоолог, но и любитель природы старается добыть и сохранить шкурку этой диковины. И, напротив, живая саксаульная сойка — величайшая редкость. Какой зоопарк, какой любитель птиц может похвалиться тем, что в его вольерах когда-нибудь обитал воробей-иноходец?

Если бы знал читатель, как мне хотелось посмотреть саксаульную сойку на воле, собрать ее шкурки, достать хоть один живой экземпляр, чтобы ближе познакомиться с ее нравом! Прошло много времени, пока мое желание исполнилось.

В одну из весен я рано приехал на Сырдарью и, как обычно, поселившись в поселке Джулек, предпринимал отсюда поездки в различных направлениях. Только в пустыню Кызылкум мне никак не удавалось проникнуть.

Громадные пески, загадочные и страшные своим безводьем и однообразием, начинались за полосой тугайных зарослей на левобережье реки и на сотни километров уходили на юго-запад. В Кызылкумах, не так уж далеко от Джулека, и обитали саксаульные сойки. Но прошла первая половина мая, дни стали нестерпимо жаркие, а я со дня на день откладывал эту поездку.