Николай Золотарёв-Якутский - Искатели алмазов

Он шел, пошатываясь, дремал на ходу. Вдруг что-то холодное прикоснулось к лицу. Он отпрянул: «Змея!» Перед ним на уровне глаз раскачивалась разлапистая ветка ели. Он протер глаза. Нет, никакой змеи на ветке не видно. А вон на другой ветке что-то шевельнулось. Желтое что-то, похожее на голову змеи… Он обошел дерево, оглянулся: на зеленой ветке полоска засохшей хвои. Равнодушно подумал: «Это мне кажется. Надо бы всё же поспать…» И продолжал идти.

Он вышел на просторную поляну. Казалось, поляна застлана зеленым ковром, по которому красным бисером вышиты причудливые узоры. Да ведь это брусника! Крупная, спелая, она так и просилась в рот. У Александра сразу пересохло во рту, он почувствовал и голод и жажду вместе. Голова прояснилась, сон, казалось, отступил. «Подкреплюсь маленько, а заодно и отдохну», — подумал он и опустился на мягкий ковер. Он быстро набирал горсть за горстью, сочная брусника приятно освежала рот, и он вновь почувствовал прилив сил. Но солнце, часто выглядывавшее сквозь разрывы облаков, коварно пригревало спину, лучи его ощутимой приятной тяжестью давили на затылок. Александр хотел подняться, но мышцы отказались, и голова уткнулась в мягкий мох.

В это время на поляну вышел медведь. Степенно, не торопясь, он шел по ягоднику, лакомясь вкусной брусникой. Он хорошо знал эту поляну, он приходил на нее очень часто, из года в год, и привык считать себя ее хозяином. Все было спокойно кругом Жужжали слепни, тонко ныли комары, воздух, пусто настоянный сладковатым ароматом брусники, вызывал аппетит. И вдруг в привычные ощущения вмешались какие-то посторонние запахи и звуки. Медведь остановился и заворчал. Он надеялся, что, услышав его, постороннее существо немедленно уберется подальше. Но странные звуки и запахи не исчезали. Это начало раздражать медведя. Он был озадачен. Посидев так некоторое время и не найдя объяснения странному явлению, он встал и осторожно начал приближаться, к источнику неприятных запахов и звуков.

Этот медведь никогда не видел людей, не испытывал от них неприятностей, поэтому вид спящего не пробудил в нем ни страха, ни злости. Им руководило одно лишь любопытство. Шевеля носом и верхней губой, он тщательно обнюхивал ноги пришельца. Запах сапог ему не понравился. Он зашел с другой стороны, стал обнюхивать лицо, едва не касаясь его носом; тронул спящего лапой, ибо ему не терпелось узнать, что из этого получится. Александр открыл глаза и спросонок вскрикнул. Видимо, по медвежьим понятиям это был весьма грозный голос. От неожиданности зверь отпрянул, круто, словно падая навзничь, повернулся и со всех ног бросился в тайгу. Сухие ветки, свитки сухой коры затрещали под круглыми пятками мохнатого пустынника. Александр сел, протер глаза. «Приснился мне медведь, что ли?» Но нет, до ушей еще доносился треск валежника. Сонливость с Александра как рукой сняло. Он вскочил, зачем-то выхватил нож, усмехнулся, сунул его обратно в ножны. «Однако, спасибо мишке, разбудил меня». Взглянул на солнце — нет, спал он совсем недолго. И снова в путь.

…Ранним утром следующего дня сторож правления колхоза «Улуу тогой» не сразу узнал в осунувшемся, почерневшем, ободранном, выпачканном глиной, едва передвигавшем ноги человеке Александра Васильева. А когда узнал, побежал будить председателя.

Александр подошел к телефону, покрутил ручку, послушал: молчание. Только в ушах шумит кровь. Опять начал крутить ручку. Это простое дело требовало сейчас неимоверных усилий. У Александра слипались глаза, он боялся одного: упасть и заснуть мертвым сном раньше времени. Он долго, с какой-то отчаянной настойчивостью крутил ручку, пока, наконец, не соединился с Сунтаром. Теперь не отвечала телефонистка из Сунтара. Ждал он не больше минуты, но ему казалось, что проходили часы. Несколько раз он едва не упал с телефонной трубкой в руках, потом догадался придвинуть стул и стал ждать ответа сидя.

Когда у него уже пропала всякая надежда, в трубке раздался голос телефонистки. Александр попросил соединить его с экспедицией. После продолжительной паузы телефонистка сказала:

— В конторе никого нет, еще рано. Звоните после девяти часов.

Александр испугался, что она сейчас бросит трубку, и торопливо попросил соединить его с домашним телефоном главного инженера экспедиции Белкина. Вскоре трубка басовито зарокотала:

— Алло! Главный инженер экспедиции Белкин слушает.

— Товарищ Белкин?! Степан Владимирович?! — обрадованно, еще не совсем доверяя своему слуху, закричал Александр.

— Да, да! В чем дело?

— У Далдынского отряда пять дней назад кончились продукты. Почему не посылаете самолет?!

— Как так?.. У них вдоволь лосиного мяса, и они просили не посылать!..

Александр терял волю к сопротивлению. Сов обволакивал его мягким сладковатым облаком. В мозгу что-то поскрипывало, словно закрывались крошечные дверцы. Собрав последние силы, он крикнул:

— Срочно пришлите самолет к горе Сарын!.. Продуктов!..

Трубка выскользнула из рук. Александра мотнуло в сторону, и он свалился со стула без сознания.

— Алло! Кто говорит? Откуда?! — Белкин кричал, дул в трубку, стучал по аппарату, но тщетно, никто не отвечал. Положил трубку, начал одеваться. Ясно было: в отряде что-то стряслось, и медлить нельзя. Он поехал на аэродром, вызвал командира летного отряда и приказал немедленно послать к Сарыну самолет. Через час самолет поднялся в воздух, взял курс на северо-запад. А еще часа через четыре он вновь приземлился на Сунтарском аэродроме. Тут уже стояли автомашины, готовые забрать изголодавшихся, обессилевших людей. Они выходили из самолета, пошатываясь от слабости. Лица темные, заострившиеся, лихорадочно блестели глаза. Трое суток они почти не спали. Трое суток они с надеждой смотрели в небо, напрягали слух, и это измотало их не меньше, чем голод. Вынесли на носилках Великанова. Он не мог ходить, у него разболелась нога. К нему подошел Белкин.

— Как чувствуете себя, Владимир Иванович?

— Благодарю вас, не хуже других.

Великанов приподнялся, попросил санитаров поставить носилки на землю и отойти.

— Меня, вероятно, сейчас увезут в больницу. Нам необходимо поговорить. Был у вас наш новый проводник Павлов?

— Да, дней восемь назад.

— Вы получили записку Семенова?

— Насчет зарплаты получил.

— А другую?

— Павлов сказал, что другая записка размокла в пути и передал на словах: задержать самолет дней на десять, так как вы убили лося и пищи у вас достаточно.

Владимир Иванович болезненно поморщился.

— Мерзавец! Вот что, Степан Владимирович. Мы установили: Павлов — враг, бывший белогвардеец, каратель. Немедленно свяжитесь с органами безопасности: его следует арестовать.

Белкин стоял как громом пораженный.