Михаил Айзенберг - Ошибки в путеводителе

Еще заехали на Мтацминду.

Мы всучили Нодари на десять лари больше назначенной им суммы, он согласился с трудом и с условием: «Завтра привезу мясо и вино, будем делать шашлыки». Вино было домашнее, а мясо (довольно дорогое) он купил по дороге в каком-то специальном ларьке с колоритными продавцами. Рядом женщина фасовала домашний сыр, мы хотели купить, но нам отдали так, в подарок. «Какие все вежливые!» – восхитился я. Нодари удивился: «Так ведь и мы их не ругаем».

Это была уже третья поездка. По дороге показался вдали городок абхазских беженцев: домики-клетушки впритык, красные крыши. Где-то совсем рядом уже стоят русские части. Церковь в Самтависи (XI–XVI) – очень стройная, вокруг остатки монастырских стен. Проехали Гори с огромным мемориалом Сталина, рядом заключенный в узорчатую каменную оправу домик, где он якобы родился.

Мы ехали в Уплисцихе – пещерный доисторический город на горе. Там носятся по камням крупные светлые ящерицы с оранжевыми глазками и как бы стальными коготками. Вблизи скалы с горизонтальными складками, вдали – вертикальные утесы. Внизу Кура, в этом месте мелкая, мальчишки, стоя по колено в воде, ловят руками форель.

Нодари привез с собой все необходимое – растопку, дрова из старой лозы. За приготовлением шашлыка следили две собаки, тоже замечательно вежливые. Шашлык удался, и даже Нодари выпил стакан вина, подняв тост за дружбу. За три дня мы действительно почти сдружились и кое-что о нем узнали. Четыре года работал в Лондоне, на заводе, выучил английский. Полгода сидел в английской тюрьме, за что, не сказал, но восхищался условиями: «Только бассейна там нет, а так – все тренажеры-шменажеры, занимайся чем хочешь, век бы не выходил».

Прощаясь в аэропорту, обнялись. «Знайте, что в Грузии у вас есть друг».

Все мне говорили: «Львов? Замечательный». Не то слово. Поражает, что это город совершенно европейский – и не только по части архитектуры, но и по ощущению. Исторический центр сплошь старый, без новых заплат, но и вокруг тянутся вдоль парков районы, застроенные только хорошим европейским модерном (или предмодерном). Старые булыжные мостовые. Из мерзких чудовищ последних лет, сотнями которых застроены Киев и Харьков, здесь только одно – какой-то банк. Но даже не это главное. Нет ни московской косметики, ни тбилисской разрухи, здания выглядят потерто, но достойно, аккуратно – ровно на свой возраст. Это значит, что за ними все время приглядывали – подновляли, ремонтировали. А куда смотрела советская власть? Непонятно.

Однажды, увидев неуклюжий монумент на фоне неправдоподобно гадкой стелы, вздохнул: «Нет, все-таки советы оставили свой отпечаток». Но ошибся: это был памятник Степану Бандере.

Но и от толпы ощущение какое-то спокойное, доброжелательное – европейское. Архитектура, что ли, так действует? То есть пространство и городская среда опять (как и в Калининграде) оказываются влиятельнее состава населения. Интересная, между прочим, тема для размышлений.

Центр города – квадратная площадь Ринок с ратушей посередине, обстроенная домами шестнадцатого – восемнадцатого веков, которые хочется назвать дворцами. Ходят девушки в старинных платьях, продают букетики цветов или леденцы на палочках. Ездит взад-вперед телега на колесах: передвижной бар, желающие вращают педали и одновременно выпивают. На каждом углу музыканты, живые статуи. Все заведения полны. Солнце, тепло. Рамбла какая-то.

А ведь это была среда и середина дня. Нам только что выдали бесплатные талоны на питание – в определенном месте. Местом этим оказался ресторан на Ринке «Найдорожча ресторацiя Галичины». На стене висит что-то среднее между картиной и таблицей: «Шевченко и масоны». В туалете три ступеньки ведут к деревянному трону, стены заклеены картинками Босха, тихо наигрывает джаз. Выходить не хочется.

Кроме талонов на питание были еще и суточные, и вовсе не малые, да гостиница четыре звезды на четверо суток. А называлось все это предприятие «19-й форум видавцiв» (издателей): восемьсот приглашенных, столько же заявленных выступлений (это за четыре-то дня). А откуда деньги? Развешенный всюду слоган форума, на мой слух, читается двусмысленно: «Обирай литературу!» Я старался не внедряться, а побольше ходить по городу.

На следующий день стал фиксировать маршрут, чего не делал со времен Рима: чтобы потом все вспомнить по ходу движения – навязчивая фикция. Оказалось, что средневековый центр я пробежал уже вчера и пора выбираться за его пределы. Прошелся по улице Дудаева, бывшей Пушкина, по площади генерала Григоренко, вернулся в центр.

Перед памятником Ивану Федорову книжный развал: все заставлено ветхими раскладушками, на них разложены книги, в большинстве русские. Это выглядит немного странно, и вот почему: русской речи в этом городе нет вообще (в отличие от Тбилиси, где она на каждом углу, и не только у приезжих). Слышал всего несколько раз, и это точно были туристы. В ресторанах, магазинах, да и на самом форуме отвечают только на мове и так тараторят, что вообще не понять. Это какая-то политика .

День закончился в Музее сала, к вечеру превращающемся в ресторан. Не то чтобы я туда особенно стремился, но мои спутники вели там какое-то безумное чтение, а ужинать в одиночестве не хотелось. Это довольно забавное и стильное заведение, завешенное картинами, где знакомые изображения переиначены в тему сала и его употребления: супрематические картинки Малевича, например, или серии Уорхола. Но закусывать тоже пришлось фигурками из сала, что не очень приятно.

На третий день у меня было чтение (вместе с Колей Звягинцевым) в приятном небольшом кафе «Меделин» на углу Староеврейской улицы и маленькой площади-сквера с бильярдным столом. Вся улица в ресторанчиках и винарках с хорошим (и недорогим) крымским вином, упирается в сохранившееся прясло крепостной стены. Рядом улицы Русская, Армянская, Сербская.

Три первых дня было тепло и солнечно, а на четвертый вдруг холод и мелкий дождь, которому, казалось, нет конца. И показалась разумной идея Звягинцева: взять машину и съездить в Дрогобыч, город Бруно Шульца. Заодно заехать по дороге в Борислав, где Коля проходил военную службу. Местность сначала была плоская и неинтересная, потом начались предгорья Карпат: темно-синие горы в клочьях тумана. В Бориславе, по словам Коли, ничего за четверть века не изменилось, только место, где была его часть, казалось заброшенным и совершенно безлюдным. Но какие-то солдатики там все же были, и после долгих переговоров Колю пустили за железные ворота КПП – освежить воспоминания. И даже от денег отказались.

В этом городе есть ткацкая фабрика, когда-то принадлежавшая Шиндлеру и с соответствующей историей. По виду тоже заброшенная.