Николай Адлерберг - Из Рима в Иерусалим. Сочинения графа Николая Адлерберга

Бесчисленное множество больших белых длинноносых птиц, похожих на журавлей с бесконечными лапами, тянулось по лугам в близком от нас расстоянии, покрывая луга как бы огромной белой пеленой. Туземцы называют эту птицу абусаар. Несмотря на величину свою, она так легка, что, сидя на гибкой ветке дерева, не клонит ее к земле. Такая же порода птиц, но несравненно меньшего размера, довольно обыкновенна на юге России.

Восхищаясь прекрасным вечером, изобилием окружавших нас растений, мы, несмотря на усталость, наслаждались этим путешествием и почти незаметным образом достигли Рамле, или Рамы. Это та самая деревня, о которой упоминается в Евангелии, именно в повествовании об избиении младенцев в Иерусалиме и его окрестностях по повелению царя Ирода: «Глас в Раме слышан бысть, Рахиль, плачущася чад своих и не можаше утешитися». Это место служит всем как бы станцией на пути между Яффой и Иерусалимом. В недальнем расстоянии от Рамы находится так называемая Башня Сорока́ Мучеников. С вершины ее представляется прекрасный вид на окрестности. День уже подходил к концу и начинало смеркаться, когда небольшой караван наш, состоявший из пяти человек, молча, гуськом пробирался сквозь мрачные улицы селения к греческому монастырю. Двор этой обители и самая соседняя улица были усеяны народом. Настала ночь. Христиане, возвращавшиеся после Пасхи из Иерусалима, многолюдной толпой пришли сюда искать ночлега, располагаясь на другой день продолжать путь в Яффу.

Трудно описать дикое разнообразие, шум и беспорядок этого необыкновенного скопища. Вьюки задевались за вьюки, лошади спотыкались и ржали; неуклюжие верблюды с воем пробирались сквозь толпу и давили лежавших на земли усталых путешественников; дети кричали, взрослые бранились и с криком рассуждали между собой. Прибавьте, что все это происходило в глубокой темноте ночи, при свете мерцающих кое-где бумажных турецких фонарей.

Оставив Хассана внизу с лошадьми и вьюками, мы пошли к настоятелю монастыря. Этот почтенный шестидесятилетний старец безвыездно живет в своей келье. Так как он не знает другого языка, кроме греческого, то разговор его с нами не мог быть жив. Через посредство консула мы сказали ему несколько приветливых слов, на которые он отвечал с радушием, не подымая головы и медленно перебирая бусы своих четок. Из немногих слов игумена запомнил я только рассказ его о нашествии французов и о том, как он чудесно спасся от насильственной смерти: его хотели сжечь по повелению Наполеона.

Старик, по восточному обыкновению, угостил нас ужином.

Между возвращавшимися из Иерусалима поклонниками, которых мы встретили в Раме, был русский монах Московского Троицкого монастыря. Мне было особенно приятно найти в нем кроткого, набожного и благочестивого служителя Божия. Он истинно понял цель своего путешествия, ибо исполнил его с христианской любовью к Богу, следовательно, с существенной пользой как для самого себя, так и для всех тех, кому будет от чистого сердца передавать благочестивые и глубокие свои впечатления.

После ужина мы пошли отдохнуть в отведенную для нас келью, где неисчислимое множество комаров и мошек, впившись с жадностью в новую для них кровь, не дали нам ни минуты покоя. Итак, измучившись, вместо того, чтобы оправиться, мы в два часа пополуночи уже опять сидели на конях. Кругом все еще дремало, природа утопала в ночном мраке; едва-едва мы могли разбирать направление дороги; но мало-помалу бледный свет, предвестник первых солнечных лучей, разливаясь от востока к западу, начал раскрывать перед нами окружающую нас панораму. Вся природа, как бы выходя из глубокого сна, улыбнулась нам прелестным утром. Ярко-голубое небо, прозрачность воздуха, блестящие, светлые лучи солнца, обливающие все предметы золотым отливом, аромат дышащих под влажной росой растений, веселое лепетание птичек – все это вместе составляло какую-то невыразимо сладкую гармонию для глаз и для души. Лошади, отдохнув в Раме, бодрым шагом подавались вперед… Словом, эта поездка была так хороша, так пришлась мне по сердцу, что, казалось, при таких условиях, можно бы всю жизнь провести в дороге на коне без отдыха. Мы проходили известную по Священному Писанию Саронскую Долину. Издали виднелись кое-где дряхлые избы, по сторонам их паслось множество овец и рогатого скота, в особенности черных коз. Действительно, при виде этого изобилия, воображение невольно переносится ко временам Авраама, Лота и Иакова. В этой же самой долине Саронской Самсон сжег запасы хлеба филистимлян… Однако вдали небо мало-помалу становилось мрачно; густые тучи предвещали сильную грозу. Над нами же день был знойный, светлый, и небо безоблачное. В полдень усиленный жар умерил пыл коней, а природа с каждым шагом изменяла свой характер; зеленые, свежие равнины сменились крутыми перевалами голых скалистых гор. Роскошные сады, обильно наполняющие окрестности Яффы, исчезли, и только изредка встречались нам одинокие, мало привлекательные для глаз масличные деревья. Мы встречали множество странников, возвращавшихся из Иерусалима; между ними было много женщин в живописных восточных одеяниях; некоторые из них сидели верхом, другие в особо устроенных по обе стороны седла плетеных корзинках, по две на каждой лошади. Иногда, для предохранения от зноя, корзины эти покрываются широким зонтиком, в виде балдахина, из белого холста на деревянных подпорках, но этим средством хотя и ослабляется действие солнечных лучей, однако же воздух спирается и делается невыразимо душен.

НАСТАВЛЕНИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКАМ – СЕДЛА – ВОДА – ЧЕРТА НАРОДНОЙ ГОРДОСТИ ВОСТОЧНЫХ ПЛЕМЕН – МЕСТО УБИЕНИЯ ЯФФСКОГО ПАШИ – РАЗБОЙНИК АБУГОЖ – УСЛОВИЯ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ С РАЗБОЙНИКАМИ – ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД НА ИЕРУСАЛИМ – КРАТКАЯ МОЛИТВА – НЕГОДОВАНИЕ ПРОХОДЯЩИХ – НЕУДОБОПРОХОДИМАЯ ДОРОГА – ДОБРОТА АРАБСКИХ КОНЕЙ – ИЕРУСАЛИМ

Дорога от Яффы к Иерусалиму вообще небезопасна, в особенности за Рамой, и потому неизлишне обеспечивать себя хотя бы малым конвоем, на пути же стараться идти всем вместе, не растягиваясь от каравана на большом протяжении. Впрочем, частые сообщения по этой дороге делают ее менее опасной для путешественников в сравнении с другими местами Палестины, где конвой совершенно необходим. Вообще полезно принять за правило останавливаться по пути сколь возможно реже, тем более, что частые и продолжительные привалы ставят путешественника в совершенную невозможность вовремя поспеть в Иерусалим, ибо ворота св. города запираются до заката солнца, и таким образом усталые странники подвергают себя неприятности провести весь вечер и ночь на большой дороге.

Ровным шагом доброго коня потребно не менее десяти часов хода от Рамы до Иерусалима; сверх того опытом дознано, что при большой усталости, особенно в знойное время, частые остановки, как отдых обманчивый, только утомляют как самих путешественников, так и лошадей. Совет мой преимущественно относится к женщинам, которым подобного рода поход под пылающим небом покажется утомительным, и они, чувствуя усталость, захотят отдыхать дорогой. Мужчины могут без особой усталости легко перенести этот переезд; при этом случае предупреждаю не испытавших азиатского седла, что оно сначала кажется очень беспокойным, а потому непривычные к продолжительной верховой езде должны предпочтительно запастись европейским, которое иногда можно купить по случаю в Яффе, но лучше привозить седло с собой, тем более, что все последующие разъезды по Святой Земле производятся верхом. Для удовлетворения непомерной жажды по дороге встречаются колодцы и фонтаны со свежей, легкой водой. Употребление воды в жарких климатах вообще должно быть умеренно; особенно же вредно пить воду без примеси вина или лимонного сока, рома или даже нескольких капель водки; при этом смешении желудок легче переносит вредное влияние воды, причиняющей изнурительные лихорадки. Когда много бывает поклонников в Святой Земле, тогда кроме многочисленных родников, представляемых природой для освежения странников, беспрестанно встречаются туземцы, промышляющие водой; большей частью женщины и дети с кувшинами в руках, останавливая лошадей за поводья, с громкими восклицаниями «Хаджи! хаджи! сють!…» (поклонник, вот вода!), наперерыв суют проезжающим в руки и на колени кружки с водой. При этом случае не должно показываться излишне щедрым, потому что щедрость эта сейчас же обращается во зло, и не будет возможности оторваться от нахальных требований просителей.