Андраш Рона-Тас - Монголия. Следами номадов

У выхода долины на открытом пространстве расходились дороги в форме веера. На счастье, жена врача знала местность, и благодаря этому мы выбираем соответствующее направление. Я оглянулся, чтобы посмотреть, что же мы оставили за собой. Аж дыхание захватило! За нами возносилась высокая горная гряда. С равнины тянулась к небу вертикальная стена, но выхода из ущелья не было. Остановились. Только что отдалились на 200 м от скалистой стены, а здесь уже даже глаз не замечает щели, через которую мы высвободились. Смотрю через бинокль, ничего не помогает. Стена замкнулась за нами, как в сказке. У нас не было больше времени на выяснение этого удивительного оптического обмана, мы должны были ехать дальше. У дороги виднеется громадное каменное надгробие в диаметре около 40–50 м. Могло это быть местом упокоения какого-нибудь магната. Через час доезжаем до одного из рукавов Бухаин-гола. Моста, очевидно, нет, а броды здесь очень глубокие, так как весенние оттепели подняли уровень воды в реке. Шофёр даёт машине полный газ, и чудом удаётся нам перебраться через реку. Я был убеждён, что мы застрянем в середине русла, поэтому для осторожности сошёл с машины. На противоположном берегу вся компания весело гадала, как я теперь оттуда переберусь. Я пошёл вверх по реке и в месте, где принесённые камни создали на воде небольшие островки, саженными прыжками перебрался на другую сторону, но с голенищами, полными воды. Так, следовательно, пока другие мылись в свежей прохладной воде, я пытался стереть её следы.

Дети очень тяжело переносили трудности путешествия. Наверняка лучше бы они чувствовали себя на конях. Мы старались развеселить их, как умели; между прочим, угощали конфетами, а потом Кара взял младшего на колени и рассказывал ему сказки. Жара становилась всё более надоедливой. У нас закончилась вода. Мы съехали с трассы, так как жена врача знала поблизости место, где можно было запастись водой.

«Каменный человек» из окрестности Улан-гома

По истечении около получаса замечаем большой скотный двор и несколько домов. Это место является стоянкой у трассы, по которой гонят скот на продажу. Мы остановились перед одной из юрт. Гостиница помещалась в душной юрте, разобранной наполовину. Хотя войлок юрты был поднят вокруг, это не уменьшало господствующей здесь страшной жары, так как в течение нескольких часов было совершенно безветренно. Здесь добыли мы горячей воды, а позднее чаю. Расположились мы в тени нашего грузовика и пообедали. Потом двинулись дальше.

Вскоре мы достигли «Красного перевала». Есть это действительно красный перевал Монголии. Земля здесь по-настоящему красная, а по мере продвижения вверх скалы становились также красными. Появляются и деревья, но только лиственницы, называемые здесь «чёрными деревьями» (хармод). Но они соответствуют цветом коры окружающему их обрамлению. Всю окрестность окрашивает в красное медленно заходящее за горизонт солнце.

После переезда «Красного перевала» мы снова оказываемся на равнине. В долине тянутся длинные ряды берёз. Высохшие ручьи и скалистые овраги сопровождают нас до склонов гор. С трудом продираемся через островки берёз и каменное сухое русло. Вскоре на горизонте показывается Улан-Гом, цель нашей дороги на этом участке. Несмотря на усталость, радуемся этому виду. Дорога продолжается, однако, ещё полтора часа, пока мы достигаем окружённого болотами административного центра аймака. Должны ехать окружной дорогой, а последние километры по таким выбоинам, что мало не развалилась на них наша машина. Когда наконец въезжаем в город, мы едва держимся на ногах. В гостинице нас уже ждут. Моемся и идём на ужин. В потёмках не видно города. Откладываем встречи на следующий день.

Рядом с Улан-Гомом стоял прежде монастырь, руины которого сохранились доныне. Дома окружены здесь палисадниками. Главная улица застроена особняками. За садиками здесь старательно ухаживают. На окраине города стоят юрты. В большинстве из них вечерами зажигается электроосвещение.

После короткого совещания с местными властями решаем остановиться здесь на несколько дней. В первую очередь мы посещаем музей. Работает здесь два служащих, знающих превосходно тибетский язык. Они показывают нам свои сокровища, которые заботливо и профессионально сберегают. Находящаяся в зале на втором этаже выставка под заглавием «Природные богатства нашего аймака» является более упорядоченной и лучше организованной, чем все, которые мы до сих пор осматривали. Мы быстро подружились с двумя музеологами. Один носит серый европейский костюм, второй – национальный монгольский. Оказывается, что оба были ламами. Не говорили они нам досконально об этом, но предметы ритуальные показывали нам с таким знанием дела, которое можно приобрести только в монастыре. Среди множества священных книг попадают мне в руки старинные «ноты» монастырские. Повышение и понижение тонов обозначено закорючками. Маленькие колечки под волнистой линией означают, когда нужно ударить в бубен.

Я очень радовался, что смог поговорить о памятниках тибетского языка с людьми, которые имели непосредственное соприкосновение с тибетской культурой. Среди книг удалось мне найти несколько важных трудов Тсонгхавы. В течение полудня мы много разговаривали о Тсонгхаве и его трудах. Два музеолога не знали результатов исследований, касающихся жизни великого ламы-реформатора, проведённых европейскими учёными, но зато совершенно знали об этом из тибетских источников.

Когда большое тибетское могущество рухнуло, страна в течение длительного времени подверглась разделу вследствие анархии и борьбы между местными владыками и монастырями. Войну могущественных, которая отягощала разорительными повинностями народ, прерывают народные восстания. В 1062 году известный отец Атыша осуществляет в Тибете важные реформы запутанного и непонятного уже в то время буддийского учения. В 1071 году он закладывает монастырь «Саскиа», вышестоящие монахи которого сыграют важную роль вскоре в жизни Тибета и Монголии. Вышестоящие лица монастыря жаждали для себя власти над Тибетом, а когда появилась новая монгольская могущественная сила, один из них, называемый Саскиа Пандита, поспешно направился на двор монгольских владык, чтобы склонить сильного соседа для поддержки акции, инспирированной через монастырь. Его кузену Пагспе, создателю квадратной письменности, удаётся получить поддержку даже правящего в Китае императора Кубилая, и тогда вся власть в Тибете переходит в руки монастыря.

От этого момента начинается господство тибетской теократии, которая позже создала институт далай-ламы и панчен-ламы. В это самое время монголы вступают в связь с тибетским буддизмом. Прежде чем упрочилась власть теократии в Тибете, захватывает власть в свои руки в 1347 году светский род Пагмогру, используя ослабление господствующей в Китае монгольской династии Юань. Авторитет этого рода быстро уменьшается.