Андраш Рона-Тас - Монголия. Следами номадов

От начала XVII века продолжалась непрерывная борьба монголов за независимость против маньчжуров, которые стремились уже тогда захватить китайский трон. Из монгольских битв за свободу известны такие имена, как Чахар Лигдан-хан или богатырь Цогту-тайджи. В это время феодальные повелители изменяли поочерёдно идее борьбы за свободу. Только очень немногочисленные из них остались ей верны. Мудрый и мужественный Цогту не согнул шею перед врагом и боролся до последнего. Народ не забыл советов Цогту-тайджи.

Ринчен написал киносценарий о жизни Цогту-тайджи. Стоит здесь вспомнить, как возник этот фильм. Ринчен приготовил научную работу о жизни и борьбе Цогту. Когда дошло это сведение до монгольского правительства, попросили Ринчена написать киносценарий о жизни Цогту, ибо научная работа достигла бы рук немногочисленных. Ринчен отложил временно научную работу и написал сценарий для одного из лучших монгольских фильмов. Я имел оказию увидеть этот фильм в Улан-Баторе. Захватывающие сцены, собранные и свежие, – живое воскрешение жизни номадов – произвели на меня огромное впечатление.

Но вернёмся к битвам монголов за свободу. Под конец XVII века Галдан-хан ненадолго объединил монголов для борьбы против маньчжуров. Те сеяли раздоры среди соперничающих между собой магнатов, которые выдавали им на добычу своих противников и народ. Таким образом, борющийся за свободу народ мог надеяться только на собственные силы. Несмотря на это, он не прекращал борьбы. В 1755 вспыхнуло восстание Амурсана, и в это самое время началось движение Ценгюнджаба. В рядах борцов за свободу находились пастухи, обязанные к повинностям феодальным как в пользу духовенства, так и светских феодалов.

Движение в этот раз было подавлено монгольскими феодалами и теократичным владыкой Хутухту из Урги. Но не навсегда. Образуются тайные товарищества и кружки, возникло так называемое движение «дугуйлан», начатое в южной Монголии, но вскоре оно приобретает сторонников во всей стране. Вспыхивают раз за разом восстания монголов в целях защиты независимости. Среди них наибольшие размеры приняло восстание Аюши в 1903 году.

Когда могущество маньчжурское клонилось к упадку, монгольские вельможи хотели спасти утраченные позиции и в 1911 году объявили Владыкой Монголии предводителя монгольского буддизма, Богдо-гегена («Святая ясность»). Под натиском царской России китайская буржуазная революция признала в 1913 году автономию Монголии, но китайские милитаристы считали это временной уступкой и ждали только оказии, чтобы снова здесь появиться. В 1918 году они использовали международную ситуацию и вступили в Монголию. Народ монгольский в этот раз не примирился с иностранным ярмом.

Старый партизан в молчании курил папиросу. Я спросил о его участии в битвах. Он неохотно об этом ответил. Изгнание маньчжуров и китайских милитаристов он считал за дело конечное. Потом пришла очередь белогвардейских банд барона Унгерна, которые в количестве 800 человек появились под предлогом «возвращения» монгольской автономии, убегая от Красной Армии.

Этот старый партизан принимал непосредственное участие в самых крупных событиях монгольской истории.

Назавтра утром напрасно искал я моего старого приятеля. Он ушёл. Забыл спросить его об имени. Вижу перед собой его старое, характерно монгольское лицо, седые волосы и маленькие живые скошенные глаза.

Только после полудня смогли мы выехать дальше, так как были трудности с получением бензина. По дороге было две поломки. Везде, где мы ехали, поочерёдно менялись ландшафты из лесистых в пустынностепные, выглядящие как «африканские». Вторая вынужденная остановка продолжалась немного дольше, а значит, у нас было время пройтись по окрестностям. Рядом с дорогой стояло несколько стойл, сколоченных из дерева. Было это зимовье животных какого-то кооператива. Рядом с жильём сушился в баках навоз. Поблизости поднимался небольшой холм. Между торчащими у дороги скалами, под деревьями с тёмными листьями, находились конские черепа. Мы наткнулись на жертвенное место. К сожалению, поблизости не было никого, кто бы нам мог что-нибудь объяснить.

Украшенный резьбой камень в окрестности Тариалана

Вскоре мы прибыли в государственное земледельческое хозяйство в сомоне Тариалан. В административном центре сомона стояли деревянные и каменные дома. На мягких горных склонах тянулись большие поля вспаханной земли. Едва сняли мы багаж с машины, как уже прибыли к нам гости. Оказывается, что название сомона «Тариалан» означает «земледелие», поэтому я спросил, давно ли они занимаются землёй.

– Здесь, в долине рек Селенги и Мурэна, издавна процветало земледелие, – ответил какой-то старый человек. – Я также имею землю.

– А где она находится?

– В этом году там ниже, над самой рекой.

– Как это – в этом году? А что, в прошлом году была она где-то в другом месте?

– Конечно, – изрёк старик, как самое обычное. – Земля точно также кочует, как мы с животными.

В течение моей работы научной и настоящего путешествия я приучился постепенно к тому, что в этой стране всё имеет что-то общее с кочевьем, но чтобы и земля кочевала, этого я не ожидал. Моментально оставила меня усталость, и я начал подробней выпытывать всё об этом вопросе.

Земля для обработки выбирается там, где во время весенних посевов пребывает кочевник с животными. Сохой вспахивается четверть гектара земли. Боронование, а точнее, разбивание больших куч, производится вручную. Кочевник засеивает поле зерном тогда, когда дует ветер. В течение лета он многократно меняет место, но ни разу не возвращается к засеянному полю, так как пребывает скорее в высоких горах. Когда приходит пора, спускается он на равнину. Рядом с засеянным полем ставит он юрту и начинает жатву. Кочевники собирают зерно руками. Живущие по соседству китайцы жнут зерно серпами, в то время как монгольские пастухи пользуются серпом только для нарезания травы. Сорванный руками хлеб молотится таким же способом, что на утрамбованной глиняной земле топчется по нему несколько неподкованных коней. Зерно очищается от мусора путём высыпания навстречу ветру, а затем помещают его в кожаные мешки. На зиму зерно высыпается в выстеленные соломой низины и прикрывается землёй. Низины эти находятся не всегда вблизи зимовья, часто после сбора урожая пастухи отдаляются от них, кочуя дальше на места хороших условий для зимовки. В следующем году они сеют там, где их застанет весна.

Позже в долине Селенги я видел такие маленькие земельные участки кочевников. Были это кусочки земли, расположенные беспорядочно в долине. Между ними растянулись разной формы несимметричные залежные земли, а тонкие пояски земли соприкасались порой углами или боками, но часто лежали друг от друга далеко. Поблизости от них стояло несколько деревянных строений для орудий хозяйственных и войлока для прикрывания юрт зимой.