Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника

Наконец мы преодолели головокружительный участок дороги и остановились на дне ложбины. Тут расседлали лошадей и пустили их пастись. Старобор вскипятил чай, без которого нельзя обойтись даже во время короткого привала. В это время Тамара и Олег, наконец, добрались до нас, и Чижов заметил им, что отставать в экспедиции не полагается. Олег стал утверждать, что они ехали за Шульгиным, но на одном из поворотов дороги неожиданно потеряли его из виду.

Это было странно, так как Федор Лаврентьевич должен был ехать последним.

— Так и было. Он отмечал дорогу, иногда обгонял нас, делал на дереве зарубки и снова ехал позади нас.

Пришлось ждать лесничего. Спустя два часа на холме показался Шульгин, он что-то кричал и так быстро спускался по крутой тропинке, что было удивительно, как не сорвалась вьючная лошадь, ведомая на поводе.

— Куда ты запропастился? — ругал его Чижов.

— Напрасно волнуетесь, Петр Андреевич, я в тайге не потеряюсь, только меня подвела моя вьючная лошадь. Пока я означал дорогу, она повернула и побежала домой. Еле догнал ее.

Над горами уже нависал вечер, тем не менее Еменка предложил ехать дальше, так как считал, что лощина неподходящее место для ночлега. Вокруг болота, а поэтому комары не дали бы сомкнуть глаз.

Мы продолжали путь по слабохолмистой местности. Олег заинтересовался, не работала ли здесь какая-нибудь геологическая экспедиция, так как вдоль тропинки были выкопаны многочисленные ямы. Однако Чижов объяснил, что это следы медвежьей деятельности. Медведи так выкапывают бурундуков и других грызунов, которые живут в земляных норах.

Пересекли узкую седловину между двумя холмами, и перед нами открылся замечательный вид. На пологих склонах росли леса, а весь пейзаж напоминал огромный амфитеатр, очертания которого терялись в синеющей дали. Прихотливая природа постаралась сделать картину еще пестрее, разбросав между деревьями лужайки.

Плохо я знал тайгу!

В то время как мы любовались красотой местности, где-то раздался рев. Затем последовало протяжное завывание, и все стихло. Лошади стригли ушами, собаки насторожились, а Еменка схватился за ружье. Но затем махнул рукой, проехал на поляну и соскочил с лошади.

Мы расседлали наш транспорт и, весело переговариваясь, поставили палатки.

Наши собаки, три бесстрашные лайки, бегали по поляне и разгребали небольшие сусликовые норы.

Пока ставили палатки, Олег пошел собирать сухие дрова. Вдруг Тамара вскрикнула:

— Олег Андреевич возвращается, не случилось ли с ним что?

Геолог бежал по поляне, оглядывался, что-то кричал и живо жестикулировал.

— Наткнулся на медведя, — прокричал он. — Я нес из чащи целую охапку дров, как вдруг увидел медведя. Он стоял неподвижно и смотрел на меня. Затем повернулся и бесшумно стал удаляться, все время оглядываясь на меня. Тут я уже не выдержал и закричал. Мишка исчез, словно провалился сквозь землю! Все произошло так быстро и неожиданно, что я даже не успел сообразить, как себя вести.

Рассказ Олега вызвал всеобщее веселье, тем более, что он, по всей видимости, старался доказать, будто бежал к лагерю только затем, чтобы схватить ружье, а не потому, что испугался…

Наши собаки снова насторожились. Видимо, ветер принес им что-то неуловимое для человека. Чижов отпустил их — и они тотчас же скрылись в тайге. Чижов, Еменка и я зарядили ружья и быстро последовали за лайками.

Мы вошли в тень вековых деревьев. Под ногами хрустели сухие ветви, и по временам я спотыкался о корни деревьев. Мои спутники уже ушли далеко вперед, когда опять послышались голоса собак. Честное слово, лайки — незаменимые помощники охотника. Они проворны, быстры и бесстрашны. Топот и шум приближались к нам.

Мы догадались, что лайки гонят зверей на нас. Я укрылся за кустом. Шум приближался, и, наконец, я увидел стадо пятнистых оленей. Впереди бежал сильный вожак, и казалось странным, как он мог проскакивать между деревьями. Прежде чем стадо приблизилось на расстояние выстрела, раздался крик Еменки:

— Не стрелять!

Испуганные криком, олени свернули прямо в мою сторону. Собаки наседали, и олени в поспешном бегстве совсем не обратили на меня внимания. Только теперь я увидел, что стадо ведет старая оленуха. Она промчалась в пяти шагах. Не знаю, что мне взбрело в голову, — я сделал шаг вперед. Олени с разгона остановились так быстро, что хвоя и земля полетели во все стороны. Молодой олененок поскользнулся, перекувырнулся и только рядом со мной вскочил на ноги. В то же мгновение я решил сыграть над ним шутку. Я сорвал с головы шляпу и ударил ею олененка по хребту. Тот от изумления пискнул, но продолжал стоять.

Последствиями своего поступка я был удивлен не менее, чем олененок, уставившийся на меня своими красно-коричневыми глазами. Наверное, он никогда не видел человека и не предполагал, какая грозит ему опасность. Он стоял неподвижно и только шевелил ушами, пока не раздался предостерегающий призыв матери. Олененок несколько раз топнул передней ножкой, отскочил в сторону, фыркнул и, не торопясь, последовал за стадом.

И все же любопытство оказалось сильнее страха перед неизвестным: он несколько раз обернулся…

Меня удивляло, куда девались собаки. Они не пробегали и не лаяли. Правда, я не знал, что они более дисциплинированны, чем иные лайки, хотя бы карельские. Те бы так быстро не отказались от преследования крупного зверя. А эти по свисту своих хозяев, хоть и без особой охоты, но все же вернулись. Свою досаду они проявляли только тихим повизгиванием и переступали с лапы на лапу, словно стояли на горячей земле.

Я спросил Еменку, зачем он предупреждал меня не стрелять, и тот ответил, что охота на пятнистых оленей запрещена. Их поголовье сильно уменьшилось. Теперь каждый охотник выполняет предписанные сроки охоты, так как знает, что белые панты, которые олень носит на голове, — настоящее сокровище.

Каждый год, когда рога оленей созревают, организуется выборочная облава в какой-нибудь части тайги. В загоне оленей связывают, а затем спиливают мягкие рога. Операция производится очень осторожно, чтобы не повредить выступающих лобовых костей. После спиливания рогов животных опять выпускают на свободу.

Рога пятнистых оленей стерилизуют, сушат и подготавливают к отправке. В фармацевтических лабораториях из них изготовляют ценные сильно действующие лекарства.