Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Обитатели этого острова весьма напоминали дикарей Маоуны, которые поступили со столь ужасным коварством. Их одежда, черты лица и гигантский рост отличались так мало, что нашим матросам показалось, будто они узнают среди них нескольких убийц, и лишь с большим трудом мы помешали им открыть огонь по туземцам. Однако я был убежден, что они ослеплены гневом, и месть, которую я не посчитал допустимой даже по отношению к пирогам острова Маоуна в тот миг, когда мне сообщили об ужасном происшествии, тем более не могла быть справедливой четыре дня спустя возле другого острова, находящегося в пятнадцати лье от поля боя.

Мне удалось успокоить волнение матросов, и мы продолжили торговлю с туземцами. Она проходила намного спокойнее и честнее, чем возле Маоуны, поскольку малейшую несправедливость по отношению к нам мы наказывали ударами либо обуздывали угрожающими словами и жестами.

В четыре часа пополудни мы легли в дрейф, когда у нас на траверзе оказалось, вероятно, самое большое поселение, какое только можно встретить на островах Южного моря; или, скорее, мы оказались напротив обширной равнины, покрытой домами от горных вершин и до самого берега. Горы располагаются в средней части острова, откуда рельеф отлого понижается к морю, представляя мореплавателям зрелище амфитеатра, покрытого деревьями, хижинами и зеленью. Мы увидели, как над этой деревней поднимается дым, словно над большим городом. При этом море покрывали пироги, которые пытались приблизиться к нашим кораблям. Некоторые приплыли только из любопытства, не имея ничего, что они могли бы продать нам. Они снова и снова обходили вокруг наших фрегатов, без какой-либо иной цели, как казалось, кроме разглядывания нас.

Из того, что среди них были женщины и дети, можно было заключить, что они не питают каких-либо дурных намерений. Однако у нас были все основания более не верить подобной видимости, и мы приготовились к отражению малейших враждебных действий с такой суровостью, которая надолго сделала бы мореплавателей устрашающими для этих островитян.

Я почти уверен, что мы — первые, кто торговал с этими людьми. Им совершенно не известно железо: они неизменно отвергали все железные изделия, которые мы им предлагали, предпочитая одну-единственную бусину топору или шестидюймовому гвоздю. Они столь богаты природными благами, что при всех своих обменах они хотели получить лишь излишества и предметы роскоши.

Среди большого количества женщин я заметил двух или трех с приятными лицами, которые могли бы послужить моделью для рисунка девушки, несущей подарки, из «Третьего путешествия» Кука. В их волосы, украшенные цветами и зеленой лентой в виде венца, были вплетены травы и мох. Их телосложение было изящным, руки — округлы и поистине пропорциональны. Их глаза, лица, жесты выражали кротость, в то время как на лицах мужчинах изображалось либо удивление, либо свирепость.

Когда наступила ночь, мы продолжили идти вдоль острова, а пироги вернулись на берег. Он был прегражден скалами и не давал никакого укрытия для наших кораблей, поскольку большая волна от норд-оста с яростью обрушивалась на северный берег, у которого мы шли.

Если бы я намеревался встать на якорь, я, вероятно, нашел бы превосходное укрытие у западной части острова. Между тропиками мореплавателям следует искать якорные стоянки, как правило, лишь с подветренной стороны островов.

Весь следующий день был мертвый штиль с частыми вспышками молний, за которыми следовали удары грома и дождь. Нас посетило очень мало пирог, что заставило меня предположить, будто на Ойолаве узнали о происшествии на острове Маоуна. Впрочем, это была лишь догадка, поскольку буря и молнии могли удержать пироги на берегу. Однако 17 декабря мое мнение приобрело большее правдоподобие возле острова Пола [216] Современное название острова — Уполу. Как и Савайи, он входит в состав Независимого Государства Самоа. .

Хотя мы подошли намного ближе к берегу, чем к предыдущему острову, нас не посетила ни одна пирога. Отсюда я заключил, что эти народы еще не совершили достаточный нравственный прогресс, чтобы знать, что наказанию следует подвергать лишь виновных и что только казнь истинных убийц могла утолить наше желание мести.

Остров Пола, который немного меньше Ойолавы, но так же красив, отделен от последнего острова проливом шириной около четырех лье. В этом проливе расположено два довольно крупных острова: один из них, низменный и очень лесистый, вероятно, обитаем. Северное побережье Полы, как и других островов этого архипелага, неблагоприятно для кораблей. Однако, обогнув его западный мыс, мореплаватели обнаружат спокойное море без единого буруна, где должны быть превосходные якорные стоянки.

У островитян Маоуны мы узнали, что в архипелаге Мореплавателей имеется десять островов: Опун, самый восточный, Леоне, Фанфуэ, Маоуна, Ойолава, Калинассе, Пола, Шика, Оссамо и Уэра.

Нам неизвестно положение трех последних островов. Туземцы на своей карте поместили их к зюйду от Ойолавы. Но если бы они действительно располагались там, курс, которым шел мсье де Бугенвиль, позволил бы ему увидеть их. Несмотря на все терпение и проницательность мсье Блондела, который приложил особые усилия, чтобы получить географические сведения у островитян, ему не удалось составить какое-либо представление о положении этих островов. Однако продолжение нашей экспедиции показало, что два из этих трех островов могли быть островами Кокосовым и Предателей, которые капитан Уоллис на своей карте поместил на 1° 15′ западнее их истинного положения.

Опун, самый южный, как и самый восточный из этих островов, находится на 14° 7′ южной широты и 171° 27′ 7″ западной долготы, согласно среднему значению нескольких измерений расстояния от Луны до Солнца, с помощью которых мы также проверили, каково отставание наших хронометров.

Некоторые географы приписывают открытие этих островов Роггевену, который в 1721 якобы назвал их островами Бомана. Однако ни исторические сведения о народах этих островов, ни географическое положение, которые приводит автор [217] Историю путешествия Якоба Роггевена написал немец из Мекленбурга Карл Фридрих Беренс (1701–1747), который служил сержантом в воинских подразделениях, находящихся на борту эскадры голландского адмирала. В 1739 г. книга была издана на французском языке и имела успех. «Путешествия Роггевена», не согласуются с этим мнением. Вот что он пишет об этом: